Выражение его глаз смягчилось, когда он заметил (или почувствовал) мое состояние и направился ко мне.
— Я опять заставил тебя тревожиться. Очень жаль, padre, но я хотел, чтоб ты сам это все видел. Ведь ты по-прежнему хозяин этого дома.
Он положил правую руку мне на плечо и тихонько сжал его.
«О дорогой мой мальчик», — простонал мой смятенный мозг. Чувства метались от эйфории радости к отчаянию, вверх и вниз, в стороны. Мятущиеся, путающиеся, беспомощные.
Затем Макс обернулся к Кассандре и Плуму. («Подходящие имена для дуэта в водевиле», — мелькнула у меня несвоевременная мысль.) Они не сводили с него глаз, все еще — я ничуть не сомневался в этом — не оправившиеся от изумления при его неожиданном освобождении.
Сын расхохотался.
— А теперь позвольте поинтересоваться, — осведомился он. — Могли я поместить настоящий гроб в доме моего отца? Неужели я похож на ненормального?
Макс обращался к шерифу.
— Как вам, может быть, известно, иллюзионист обязан обеспечить безопасность при исполнении номера на тот случай, если возникнут непредвиденные обстоятельства.
Опять ледяной взгляд в сторону Кассандры.
— Например, если подобная особа захлопнет крышку ящика, оставив человека внутри его.
Улыбка, которую он послал жене, была столь же ледяной, как и его взгляд.
— Ну, по крайней мере, опыт стоил пережитых мною неприятных мгновений, — объяснил он. — Теперь я знаю, на что ты способна.
И тут же рассмеялся.
— Даже если не способна отыскать труп Гарри.
К шерифу наконец вернулся дар речи; фокус с гробом, а особенно чудесное вызволение Макса, оставил его безмолвным зрителем.
— Вы хотите сказать, — чуть не заикаясь, проговорил он, — что это был всего лишь фокус? И что когда вы на моих глазах помирали от нехватки воздуха, вы просто притворялись?
— «Просто фокус», говорите вы? — возмутился Макс. — Да известно ли вам, что сложнее номера не придумать!
Его лицо приняло жесткое выражение.
— Позволяя себе такие термины в отношении искусства иллюзиониста, вы выдаете себя как полностью некомпетентную личность, шериф. Полностью некомпетентную.
И продолжал:
— Никакого Гарри Кендала тут нет. Он ушел, как я уже сказал, без десяти минут час. Я подшутил над вами. Не так глупо, как заявила эта особа, но подшутил.
На лице шерифа появилось выражение угрозы, губы плотно сжались и стали почти невидимыми.
— Если вы намерены обратиться к своему адвокату, мистер Делакорте, — процедил он, — советую сделать это прямо сейчас. Я намерен арестовать вас.
Макс выглядел ошарашенным.
— Ноя ведь только что сказал вам…
Шериф оборвал его.
— Я слышал то, что вы мне сказали.
С этими словами Плум двинулся к стулу, на котором ранее сидел Гарри, и, наклонившись к узкому пространству между стулом и стенкой, достал оттуда портфель Гарри.
— Но известно и кое-что другое, — продолжил он. И многозначительным жестом указал на монограмму.
— Эти буквы «Г. К.», надеюсь, не означают, что портфель принадлежит вам, мистер Делакорте?
Мой сын выглядел пораженным и побежденным. «Неужели он мог не предусмотреть такой простой вещи?» — недоумевал я.
— И давно вы догадались о том, что он здесь? — промямлил он.
Усмешка Плума была холодна, как льды всей Арктики.
— Мы тоже умеем шутить, мистер Делакорте, — отрезал он.
— Nom de Dieu, [34] — еле слышно пробормотал Макс.
Затем кивнул, давая понять, что оценил противника, и добавил:
— Полагаю, что не смогу убедить вас в том, что Гарри забыл взять с собой этот портфель, покидая мой дом.
— Думаю, что не сможете, — прозвучал насмешливый ответ.
— Гм… — Макс, казалось, не знал, что предпринять.
«Он лишился самообладания», — подумал я и в это время услышал его слова:
— Я несколько растерялся. Хоть мог бы вам напомнить о том, что вы еще не нашли тела.
«Слабо, Макс. Очень слабо», — мелькнула у меня мысль, и стало как-то тошно.
Во время этого быстрого обмена словами Кассандра пристально и даже с любопытством смотрела на Макса. Казалось, она забыла о том, что происходит вокруг. Я тоже не думал об этом.
Шериф полез в задний карман брюк и достал пару наручников.
— О, как вы торопитесь. Не так быстро, — запротестовал мой сын.
Плум даже не ответил. Подойдя к Максу, он сунул портфель под левую руку и ловко защелкнул наручники на запястьях.
— Обычно я стараюсь так не поступать, — объяснил он. — Не люблю унижать людей.
Макс понял скрытое значение этого укола и опустил глаза.
«Неужели все кончено? — думал я. — Что же здесь в действительности произошло?»
Провожаемый изумленными взглядами — Кассандры и моим, — шериф повел Макса в вестибюль, не выпуская из рук портфеля.
— Позже я вернусь с ордером на обыск, миссис Делакорте, — пообещал он и с отвращением взглянул на задержанного. — И тогда уж мы перевернем всю эту чертову комнату, чтоб разыскать труп. А если его здесь не окажется, то мы и весь ваш дом перевернем.
— Гровер, я уже тысячу раз говорил вам, что я спрятал тело здесь, в кабинете, — повторил Макс.
«Он что, фактически признается в убийстве?» Я все еще не мог поверить в это.
Шериф не ответил.
— Одну минуту. — Тон Макса звучал так странно, будто до него только что дошел смысл происходящего. — Так вам нужен труп?
На скулах шерифа заходили желваки, и он так сжал пальцы на предплечье Макса, что тот поморщился, но все-таки продолжал:
— Ну, если вам нужен только труп, тогда…
Макс сделал неожиданный финт всем корпусом, и, прежде чем Плум смог сообразить, что происходит, ему в глаза уже смотрело дуло его собственного пистолета, который Макс только что с удивительным проворством выдернул из кобуры у него на поясе. (Несмотря на всю трагичность происходящего, я не мог не признать, что Макс сохранил прежнюю ловкость.)
Плум предостерегающе поднял руку.
— Лучше не делайте этого, Делакорте.