А цель, в общем, того стоила. Еще три дня назад жизнь казалась Лили смешной и нелепой, а теперь она так не думала. Все-таки и ей нашлось место в этом самовлюбленном мире удовольствий, в который она не допускалась из-за собственной бедности. Люди, которых она презирала, но которым все же завидовала, расступились и дали ей место в волшебном хороводе, где сбываются все желания. И они оказались не такими наглыми, не такими заносчивыми, как она думала, — во всяком случае, с тех пор как отпала необходимость им льстить и развлекать их, эта сторона их стала менее заметна. Общество — вращающееся небесное тело, и каждый судит о нем из своей маленькой вселенной, и сейчас оно повернулось к Лили светлой стороной.
И в розовом свечении ее приятели обрели множество привлекательных свойств. Ей нравилась их элегантность, их легкость, недостаток выразительности, даже самоуверенность, которая порой граничит с тупостью, сейчас казалась естественным признаком светскости. Они властвовали над миром, о котором она мечтала, и теперь они готовы допустить ее в свои ряды и позволить ей владеть им вместе с ними. И вот уже зашевелилось в ней украдкой стремление отвечать их меркам, принимать их условности, разувериться в том, во что они не верят, и пренебрежительно сочувствовать тем, кто не способен жить, как живут они.
Скорый закат озарил парк косыми лучами. Сквозь кусты на дороге за лужайкой она разглядела отблеск колесных спиц, предвещавших появление новых гостей. Позади нее возникло движение, послышались шаги, голоса, — видимо, чаепитие прервалось. Она услышала, как кто-то вышел на террасу и приблизился к ней. Лили предположила, что это мистер Грайс нашел наконец возможность выбраться из западни, и улыбнулась значительности того, что он предпочел ее общество немедленному отступлению поближе к камину.
Она повернулась, дабы по заслугам приветствовать столь впечатляющее рыцарство, но вспыхнула, пораженная, узнав в вошедшем Лоуренса Селдена.
— Вот видите, я все-таки приехал, — сказал он, но прежде, чем она успела ответить, миссис Дорсет, прервав на полуслове вялую беседу с хозяйкой дома, с нетерпеливым собственническим жестом встала между ними.
Соблюдение воскресенья в Белломонте знаменовалось главным образом пунктуальным прибытием нарядного омнибуса для доставки местных обитателей к воротам церкви. Успел кто загрузиться в него или нет, было вопросом второстепенным, так как его появление не только свидетельствовало посторонним о ревностных намерениях семьи, но и позволяло миссис Тренор почувствовать, когда она наконец слышала звуки отъезжающего омнибуса, что она опосредованно тоже им пользуется.
Миссис Тренор выдвинула теорию, суть которой состояла в том, что ее дочери на самом деле ходят в церковь каждое воскресенье, но религиозные убеждения их гувернанток-француженок призывали к храму-сопернику, а усталость, накопленная за неделю, держала мать в спальне до второго завтрака, так что некому было проверить теорию опытом. Время от времени в спазматическом всплеске благочестия, когда ночные развлечения проходили особенно буйно, утром Гас Тренор втискивал свою добродушную плоть в тесный сюртук и вызволял дочерей из дремоты. Но чаще всего, как Лили объяснила мистеру Грайсу, родительский долг забывался до тех пор, пока церковные колокола не звенели по всему парку, а омнибус не отъезжал налегке.
Лили намекнула мистеру Грайсу, что подобное пренебрежение религиозными обрядами противно ее воззрениям, приобретенным в юности, и что за время ее визитов в Белломонт она постоянно сопровождала Мюриэль и Хильду в церковь. Она убедила его, столь же конфиденциально, что никогда раньше не играла в бридж — ее «втянули» в ночь прибытия, и она потеряла ужасно много денег из-за того, что не умела играть и не понимала, как делать ставки. Вне всякого сомнения, мистер Грайс наслаждался Белломонтом. Ему нравились легкая и блестящая жизнь и сияющие блики на нем самом как представителе сей группы богатых и примечательных людей. Но Перси Грайс считал это общество весьма материалистическим, а иногда, напуганный разговорами мужчин и взглядами дам, был счастлив обнаружить, что мисс Барт, несмотря на всю ее простоту и самообладание, тоже чувствовала себя неуютно в столь неоднозначной обстановке. Поэтому он особенно обрадовался, узнав, что она всегда сопровождает девушек в церковь, и в воскресенье утром, разгуливая перед входом — легкое пальто на одной руке и молитвенник в другой, затянутой в перчатку, — он размышлял с удовольствием о сильных натурах, сохранивших верность религиозным принципам, полученным при воспитании.
Долгое время мистер Грайс и омнибус одни стояли на дорожке из гравия, но, ничуть не огорченный прискорбным безразличием других гостей, молодой человек питал надежду увидеть мисс Барт без сопровождения. Драгоценные минуты летели тем не менее, а огромные гнедые били копытом, их нетерпеливые бока покрывались пеной; кучер, казалось, медленно превращался в изваяние на облучке, слуга каменел на пороге, а дама не появлялась. Внезапно раздался шум голосов и шелест юбок в дверях, и мистер Грайс, возвращая часы в карман, резко повернулся, но только для того, чтобы помочь миссис Уизерэлл подняться на ступеньку омнибуса.
Уизерэллы посещали церковь всегда. Они принадлежали к обширной группе человеческих автоматов, которые идут по жизни, не забывая исполнять ни одно из движений, производимых окружающими их марионетками. Правда, белломонтские куклы не ходили в церковь, но другие, не менее важные, в церковь ходили, а круг общения мистера и миссис Уизерэлл был настолько велик, что Бога включили в список их визитов. Посему они явились, пунктуально и безропотно, с видом людей, обреченных на унылое «все дома», а вслед за ними вышли и Хильда с Мюриэль, спотыкаясь, зевая и на ходу поправляя друг дружке вуали и ленты. Они объявили громогласно, что обещали Лили пойти с ней в церковь. Лили — такая милашка, и они делают это только ради удовольствия Лили, хотя не понимают, кто вложил им эту мысль в голову, потому что сами они предпочли бы играть в теннис с Джеком и Гвен, если бы она не сказала им, что хочет пойти на службу. Девушек Тренор сопровождала леди Крессида Райс, особа с обветренным лицом, одетая в шелковое цветастое платье и увешанная азиатскими украшениями, которая, увидев омнибус, выразила удивление, почему бы им не пройтись через парк, но миссис Уизерэлл возмущенно заявила, что до церкви целая миля, и ее светлость, обозрев высоту дамских каблуков, признала необходимость омнибуса, а бедный мистер Грайс отбыл в церковь среди четырех дам, состояние души которых ничуть его не заботило.
Возможно, его бы несколько утешил тот факт, что мисс Барт действительно собиралась пойти в церковь. Она даже поднялась раньше обычного, дабы осуществить это намерение. Она полагала, что, если он увидит ее в сером платье благочестивого покроя, со знаменитыми кружевами поверх молитвенника, это положит последний мазок на картину капитуляции мистера Грайса, сделав неизбежным некое событие, которое должно было произойти во время послеобеденной прогулки. Короче говоря, ее намерения никогда не были более определенными, но бедная Лили, несмотря на всю непробиваемую глазурь ее внешности, внутри была податлива, как воск. Ее умение приспосабливаться к чувствам других, приносящее время от времени пусть и небольшую, но пользу, в решающие моменты жизни только мешало. Лили походила на водоросль в потоке приливов и отливов, и сегодня течение настроения несло ее к Лоуренсу Селдену. Зачем он приехал? Чтобы повидать ее или — Берту Дорсет? Это был единственный вопрос, который на данный момент занимал Лили. Она, возможно, смирилась бы с мыслью, что он просто ответил на отчаянные призывы хозяйки дома, желавшей загородиться им от дурного настроения миссис Дорсет. Но Лили не успокоилась, пока не выведала у миссис Тренор, что Селден приехал по собственному почину.