— Мне нужны двое: ты и Лам. — У меня не было времени на любезности. — Причем основным пунктом нашей сделки будет твоя присяга на верность лордам Хаоса. Это обязательное условие. После того что сделали с вашим корпусом гольстерры, боюсь, даже остатки прежней лояльности навсегда покинули твое сердце. И совершенно не удивлюсь, если при первом же удобном случае ты обратишь оружие против недавних союзников.
Он был слишком умен, чтобы задавать вопросы или выдвигать какие-либо требования, О каких условиях вообще может идти разговор, когда неподалеку расположился огромный монстр, способный играючи разделаться со всеми, на кого укажет этот необъяснимо странный человек. Да, безусловно, Динкс мог бы пожертвовать своей жизнью, убив собеседника, но файт... Слуга Фасы в этом случае уничтожит всех имуров. Нет, как бы Динксу ни хотелось вырвать сердце врага, видя, как медленно, капля за каплей, уходит жизнь из цепенеющего в смертельных объятиях тела, он не сделает этого. Обмен был бы слишком неравным — всего одна жизнь против стольких сразу.
— Отправившись на поиски Хрустального Принца, я лишь выполнял приказ командования. — Динкс не унижался и не оправдывался перед врагом, он просто констатировал факт. — Твои же действия в данном случае продиктованы элементарной местью.
— Бесспорно. — Я утвердительно кивнул, соглашаясь, что не намерен спорить. — Но позволь спросить, чем были бы продиктованы твои поступки и чувства, если бы главнокомандующий людей вдруг ни с того ни с сего послал практически безоружных имуров на бойню? Туда, где у них не было ни единого шанса выжить? Или, быть может, ты хочешь возразить, что в душе не одобряя действий Тиссена, просто не посмел перечить начальству?
Мои глаза прямо-таки лучились фальшивым участием, а из глубин сознания поднималась наверх ярость. Еще одно его слово в свое оправдание — и я рассмеюсь имуру в лицо, после чего не останется ничего иного, кроме как окончательно стереть с лица земли жалкие остатки некогда непобедимого корпуса.
Но Динкс был умен. Он понимал, что в данный момент разбит и полностью уничтожен. Однако поражение в одном раунде еще не означает завершения войны с человеком, стоящим напротив. Да, сейчас он проиграл и должен отступить, сделав временную уступку. Но лишь для того, чтобы собраться с силами и нанести один короткий и точный удар, способный в дальнейшем поставить финальную точку в слегка затянувшемся противостоянии.
— Хорошо. — Его покорность была такой же фальшивой, как и сочувствие Хрустального Принца. — Я присягну на верность лордам и сделаю все, как ты скажешь.
Мне не понравился ни его тон, ни тем более показное смирение. Право слово, лучше бы Динкс сказал что-нибудь откровенно грубое. Выплюнул оскорбление в лицо, как это когда-то в прошлой жизни сделал я, оказавшись на его месте. Но он поступил так, как счел наиболее выгодным в данный момент, и я неожиданно понял, что скорее проиграл, чем выиграл этот раунд. А решение, казавшееся еще несколько минут назад правильным, на поверку оказалось не более чем глупой мальчишеской выходкой, бумерангом ударившей по своему зачинщику. Вместо того чтобы убить имура, избавившись от одной проблемы, я взял его в команду.
По моментально сменившемуся выражению лица собеседника Динкс увидел: человек только сейчас понял, что собственноручно загнал себя в угол.
— Мы станем прекрасной командой, — голос имура струился сладкой патокой, в которой смертельного яда было намного больше, чем сахара, а глаза откровенно смеялись над недалеким противником, — которой будет под силу решить любую задачу.
— Не сомневаюсь в этом, — легко согласился я, неожиданно вспомнив, что в предстоящей экспедиции у нас практически нет шансов выжить. — А самое главное — нам действительно поручено опасное и ответственное задание. — Теперь пришел мой черед посмеяться над этим хитрецом, не иначе как считающим себя умнее всех остальных. — И я безумно рад, что мы все вместе, словно компания старых добрых друзей, отправимся в самое сердце Алавии, чтобы совершить воистину невозможное — то, что под силу лишь настоящим героям.
Я намеренно не стал уточнять, в чем именно заключается цель нашей миссии и для чего горстка смельчаков отправляется в глубокий тыл армий Альянса, но это и не требовалось. Даже из той скудной информации, что имелась в распоряжении Динкса, можно было сделать вывод — предстоящая операция будет не из легких, чтобы не сказать больше.
Я уже собирался уйти, но в последний момент, как будто вспомнив что-то чрезвычайно важное, обернулся и — опять фальшиво — добавил:
— Да, чуть было не забыл — если по каким-либо причинам задание не будет выполнено, мой друг, — короткий кивок в направлении файта не оставлял сомнений, о ком идет речь, — лично позаботится об остатках некогда славного корпуса генерала Тиссена. О безвременной и ужасной кончине которого мы не перестаем скорбеть с самого утра.
Рука Динкса непроизвольно дернулась к рукояти кинжала, а лицо чуть ли до неузнаваемости исказила отвратительная судорожная гримаса, но огромным усилием воли он смог подавить обжигающую вспышку ярости, чуть было не стоившую жизни не только ему, но и всем его воинам.
— Прекрасное решение, достойное великого человека. — Он был раздавлен и уничтожен и тем не менее сумел сохранить хотя бы остатки былого достоинства.
— Не сомневаюсь! Мы выступаем вечером.
Я коротко махнул рукой на прощание и, не дожидаясь реакции имура, развернулся, отправившись в лагерь. Больше здесь было нечего делать. Присягу на верность лордам Хаоса Динкс даст и без меня. Он знает, где находится шатер главнокомандующего нашей армии, поэтому жертвенный телец сам придет на заклание к жрецу. Лично меня эти незначительные детали уже не касались, так как на данный момент имелись дела поважнее. Нужно было сформировать команду и подготовиться к выступлению. Фаса упоминала о какой-то поддержке, но в чем именно она будет заключаться, пока оставалось загадкой. Единственное, что было ясно, — это будет нечто весомое. Владычица Хаоса не стала бы мелочиться, когда речь шла не больше и не меньше как о ее собственном будущем.
Придя в лагерь, я убедился, что не ошибся в догадках, — пресловутая поддержка не только превзошла все мои ожидания, но и заронила в душу крохотное семя надежды относительно возможности удачного завершения предстоящей миссии.
Надежда...
Медленная сладкая отрава, на какое-то время придающая нам силы, но в конечном итоге делающая нас слабее и уязвимее. Сколько раз я давал себе обещание не поддаваться ее насквозь лживым речам. И никогда не держал собственного слова, за что в конечном итоге всегда и платил. Причем самую высокую и страшную цену.
Ночь — не самое удачное время для путешествия по безлюдной дороге. Особенно если речь идет об оживленном торговом пути, с первыми лучами солнца наполняющемся скрипом повозок и гортанными криками погонщиков — и стремительно пустеющем сразу же после заката.
Да, прогулки по безлюдному торговому тракту обычно добром не кончаются. Это не требует доказательств — ведь во все времена существовали люди, промышляющие разбоем. В сказках и мифах эти самые разбойники, как правило, разбивают лагерь в дремучих лесах, терпеливо ожидая какого-нибудь чуда в виде неизвестно откуда взявшегося странника (обязательно богатого и трусливого). В жизни же все устроено совершенно иначе. Днем это может быть вполне обычный человек — чей-то сосед или приятель, работающий в булочной неподалеку, а ночью... Он садится в седло и едет на место условленной встречи, где его уже ждут несколько таких же, как он сам, любителей быстрой наживы. Если повезет — сорвут куш, ограбив припозднившегося крестьянина или компанию легкомысленных пьяниц, ну а нет — завтра будет еще одна ночь, а затем еще и еще... Так что в конечном итоге лихие люди все равно возьмут свое. Разбой и грабеж существовали испокон веков, потому что такова человеческая природа, изменить которую не под силу никому — в том числе и богам.