– Ты должна знать, ведь в твоих венах смешана кровь двух рас.
– Моя кровь никого не касается.
– Как скажешь. – Незнакомец решил не заострять внимания на грубости. – С древнеэльфийского имя переводится как «рисующий смерть».
– Рисующий смерть? – Теперь настала ее очередь рассмеяться. – Не слишком ли ты молод для подобных занятий?
Вместо ответа юноша подошел к Ите почти вплотную и, посмотрев снизу вверх, серьезно ответил:
– Нет.
Когда она увидела его глаза так близко, то поняла – перед ней не мальчик, не мужчина и даже не старик. У простого человека не может быть таких древних глаз.
– И давно ты рисуешь… Ее?
– Мне кажется, целую вечность. – Толинель улыбнулся, вновь став похожим на обычного юношу. – Хотя на самом деле не очень давно.
Она не стала уточнять, что скрывается за расплывчатым «не очень давно», решив сменить тему.
– А что с но…
– Ассиды покрывают свои ритуальные ножи ядом, поражающим жертву в течение дня. Убийство убийству рознь. Порой нужно расправиться с неугодным на глазах у толпы, чтобы поселить в сердцах людей страх. А иногда – тихо убрать. Легкая царапина даже не разбудит спящего. Он встретит утро нового дня как ни в чем не бывало. Не подозревая, что вскоре его ожидает мучительная смерть. Секунду назад ничто не предвещало беды, а в следующую парализованное тело лежит на земле. Из пор начинает сочиться кровь, и кажется, будто несчастного разрывает изнутри бурлящая в венах лава. Если не облегчить страдания ударом милосердия, то агония продлится несколько бесконечно долгих часов.
– Мне уготована такая же участь?
– Да.
– А в первый раз? Ну, после удара в сердце.
– Кончик лезвия не смазывается ядом. Ведь ассиду может понадобиться изображать собственную смерть.
– С ножом ясно. А с ядом можно что-нибудь сделать?
– Нет.
– Значит, конец?
– Хотел бы сказать что-нибудь обнадеживающее, но не могу. У тебя за спиной появились крылья смерти – метка обреченных.
– Крылья? – Ита стремительно обернулась, но, как и следовало ожидать, ничего не увидела. – Ты уверен?
– Более чем. Колос созревает и наливается силой, радуясь жизни и солнцу, даже не подозревая, что в кузнице неподалеку выкован серп. Так же и человек. Он считает – впереди целая жизнь, а на самом деле уже помечен. Придет назначенный час, и сложенные крылья распрямятся. Это будет прощальный вздох. Взмах совпадет с последним ударом сердца. А затем появится Она. И все кончится.
– Откуда ты знаешь?
– Видел своими глазами. И не раз.
– Саму Смерть?
– Да.
– Но если ты художник, тогда почему не можешь нарисовать ее?
Толинель тяжело вздохнул:
– Будь это просто, я не болтал бы с тобой здесь и сейчас. Принято считать, что Смерть похожа на костлявую старуху с косой. Это неверно. Она всегда разная. Иногда юная девушка, а порой чудовище, яркая вспышка или бесплотный призрак. У нее нет ни лица, ни какой-либо определенной формы. Для каждого она единственная и неповторимая.
– Тогда что ты пытаешься нарисовать?
– Пытаюсь изобразить ее истинную сущность. Правда, это простое, поверхностное определение.
– А сложное? – Сама того не заметив, Ита втянулась в странный разговор.
– Нельзя объяснить. Нужно прожить очень долго, чтобы приблизиться к осознанию вещей, о которых идет речь.
На секунду Ите показалось, что она почувствовала за спиной ледяное дыхание бесплотного призрака. Хотя на самом деле легкое дуновение ветра всколыхнуло ее волосы.
– Наверное, ты прав. – Она потрясла головой, пытаясь отогнать зловещую тень старухи с косой. – Скоро сама все увижу. Так что не будем терять время. – Ита резко сменила тему. – Случайно, не знаешь, долго я проспала?
– Ты потеряла сознание.
– Ладно. Как долго я пробыла в беспамятстве?
Невозможно раз за разом выигрывать у судьбы. Неистовая лучница должна была умереть несколько раз. Чтобы уничтожить врага, отдала часть жизненной энергии двум стрелам. В любом случае, у нее оставалось не так много времени. Когда заключаешь сделку с демоном, нужно быть готовой к тому, что придется расплатиться сполна. По большому счету она жила взаймы с того момента, как получила от Сарга древние артефакты. И потому известие о приближающемся конце восприняла отстраненно-спокойно.
– Разве сейчас это имеет значение?
За время долгих скитаний по миру Толинель успел многое повидать, но реакция девушки на страшную весть удивила даже его.
– Имеет. Если недолго, то успею настигнуть ушедший вперед отряд. И тогда у меня будет еще один шанс.
– Сарг предупреждал, что ты одержима, но я не мог предположить…
– Сарг?
– Да.
– Ты знаком с этим высохшим от старости друидом?
– А что тебя удивляет? – Толинель улыбнулся. – Он не только известная личность, но и не так стар, как может показаться с первого взгляда.
– Прости, я забыла, что ты не мальчик.
– Да, я не мальчик. И потому согласился присмотреть за последней стрелой. Одна сломалась и погибла, вторая окаменела. У тебя талант разрушения. Не представляю, как можно уничтожить за столь короткий промежуток времени два древнейших артефакта, но знаю наверняка: случись что-нибудь с третьей стрелой, и мир накренится.
– Как лодка?
– Вообще-то не совсем так. Но смысл примерно такой же. И, самое главное, ничего хорошего из этого не выйдет.
После известий о крыльях смерти разговоры о каком-то там мировом крене уже не пугали лучницу. В распоряжении Иты остался последний день. И она не станет мучиться мыслями о том, какие ужасы начнутся, когда волна раскачает лодку мироздания.
– Так что насчет потерянного времени? – Обмен любезностями можно было считать оконченным, настал черед вернуться к делам.
– Тебе не догнать отряд. У них трехчасовая фора и очень приличная скорость.
– Тем не менее я попытаюсь.
– Не стоит напрасно тратить силы. Возможно, они еще пригодятся.
– Для чего? – Ита не пыталась скрыть горечь.
Будь у нее в запасе часов восемь, а еще лучше – десять, можно было бы настигнуть врага. Отчаянный рывок на пределе возможностей – и…
– Чтобы достигнуть желаемого. – Толинель прервал безрадостные размышления.
– В каком смысле?
– С моей помощью встретить Хрустального Принца.