Лохлан резким движением сунул руку в карман куртки – листок с обрывком рекламы все так же лежал там. Заказ он выполнил, а вот денег не видать. И как их забрать? Да и у кого? Лохлан почувствовал, как неприятный холодок пробежал между лопатками снизу вверх, оставив неприятное ощущение жара на лице. Он не помнил, о чем говорилось в контракте. Помнил только, что взял лист с «Callboard», что там значились какие-то координаты. А если честно – он и этого не помнил, просто понимал, что должно быть именно так. Лохлан аккуратно развернул скомканный листок – промокший обрывок с непонятными записями от руки на полях. Попытка прочесть, что там написано, опять ни к чему не привела – эти каракули перевести на нормальный человеческий язык Лохлан был не в силах.
– Что это там у тебя? – заинтересовался Элиот. Толстяк уже давно допил свое виски и был не прочь выпить еще, но, судя по всему, финансы не позволяли. Чем зарабатывал на жизнь Каннингем, Лохлан не знал, да и не было ему это интересно. Точно так же он не планировал рассказывать о собственных занятиях.
– Так, ничего, – ответил Лохлан и прикрыл измятую бумагу ладонью. Потом решил, что скрывать здесь все равно нечего, и показал листок Элиоту. – Ты можешь прочесть, что здесь написано?
Каннингем повертел рекламу, всматриваясь в полустертые надписи. Губы его шевелились, шепча что-то совершенно неразборчивое, он щурил глаза, отодвигался назад, рассматривая листок взглядом заправского художника. Потом Элиот вернул волглый лист Лохлану.
– Флетт, зачем ты собираешь мусор? – На лице Каннингема легко читалось отвращение. Интересно, кем он был в прошлой жизни: вел себя Элиот вполне гармонично для Лейтовского антуража, но Лохлан замечал признаки того, что его приятель явно привык совсем к другому уровню комфорта.
– Это не… – а собственно, не рассказывать же ему о заказе.
Но как получить оплату? Лохлан никак не мог вспомнить, какие условия и места назывались в контракте. Тексту полагалось быть непрямым, только указания имени или внешности и место передачи денег. Или о чем там говорилось? Лохлан с силой сжал виски и потряс головой, словно надеясь, что это поможет вернуть провалившиеся в небытие воспоминания. Важные, черт возьми, воспоминания. Выходит, зря он того беднягу зарезал, за просто так бедолага сгинул.
Или не все так плохо? Наверняка стоило сходить на «Callboard», возможно, на этой бумажке ничего и не было написано об оплате. Так иногда делают – вторую часть контракта публикуют отдельно, чтобы не светиться. Риск, что тебя обманут, конечно, есть, но на самом деле мало кто кидает наемников – сегодня ты заказал, завтра тебя заказали.
Лохлан посмотрел на свое призрачное отражение в небольшом окошке паба. Темно-рыжие спутанные волосы, не очень длинная, но уже начавшая виться борода еще более яркого рыжего оттенка, лицо не очень чистое, глаза красные, не выспавшиеся, – в общем-то, нормальная внешность для мужчины средних лет. Но что-то в этой картинке Флетту не нравилось. Только он сам не мог понять что.
– Ты на «Callboard» сегодня ходил? – вдруг поинтересовался Элиот.
С чего бы это он? Или Лохлан что-то ему рассказывал? Флетт снова потер виски, но никаких воспоминаний об этом деле не возникло. Только вчерашний убиенный – страшный он был какой-то.
Нет, надо что-то делать с головой – Лохлан все чаще ловил себя на мысли, что не может вспомнить какие-нибудь события, происходившие буквально вчера. В основном это не особенно мешало, но бывали случаи… Как сегодня, например. Если он не вспомнит, что было в контракте, то не видать ему оплаты, как своих ушей. И чувствовать себя заказчик может вполне спокойно – Лохлан все равно не сможет найти того, о ком ничего не помнил.
– Нет, не ходил еще.
– Пойдешь?
Элиот что-то стремительно рисовал пальцем, формируя неровные линии из пролившихся на стол капель виски. Его лицо было опущено вниз, а глаза, пытливые и какие-то недобрые, исподлобья смотрели на Лохлана.
– Пойду.
– Ну так пойдем, – пропыхтел Каннингем, поднимаясь.
Сзади раздался голос бармена, предлагающий убраться, если больше ничего не собираются заказывать. Лохлан запоздало понял, что обращается тот к ним. Потому Элиот и засуетился.
Флетт порылся в кармане брюк, вытащил несколько скомканных бумажных евродинов и, бросив их на оставленные Элиотом деньги, поспешил следом за ним.
– Тебе зачем на «Callboard»? – спросил Лохлан, когда они вышли из паба.
Погода стояла омерзительная – уже третий или четвертый день кряду в воздухе висел крупный туман, проникающий во все щели в одежде, от него не было спасения. Спустя полчаса пребывания на улице одежда промокала насквозь, вплоть до белья. И туман этот был какой-то липкий, словно состоял не из воды, а из киселя или клея. Лохлан вспомнил, что частицы тумана имеют обыкновение накапливать в себе всяческую дрянь, тут же в памяти всплыли сведения о количестве атомных электростанций на территории Британского халифата, давших течь. Ненужная, в сущности, информация, лишняя и даже отвлекающая. Все равно ведь ничего с этими изотопами сделать, кроме как вдыхать, медленно убивая организм, Лохлан не мог. Но о радиации он помнил, а о вчерашней сделке – нет. Странно. И самое странное, что Флетт не мог сказать, когда это с ним началось, когда память начала подводить.
– Работу искать, – Каннингем посмотрел на Лохлана с удивлением. Он вытащил руку из кармана – показался намотанный на ладонь красный шнурок, на конце которого что-то болталось. Элиот машинально погладил это, потом сбросил шнурок с пальцев и спрятал в карман.
Ну да, странный вопрос. Что же еще делать на «Callboard»? Разумеется, искать работу.
В какой-то мере спонтанно возникший «Callboard» заменял привычную сеть. Электричества не было – «балалайки» не фурычили. Точнее, сами чипы функционировали, но подключаться им было не к чему: сеть если где и работала, то в подавляющем большинстве мест вход в нее был открыт только для своих. Безы пытались уберечь информационные системы от перегрузки и, главное, от несанкционированного вторжения. Та сеть, что осталась в нынешнем умирающем мире, недоеденном «падальщиками мироздания», как сказал Элиот, была слишком слабой и неустойчивой, чтобы позволить тритонам разрушать ее основы. Сеть работала в Даун Тауне, частично в Thunderhall и Университете, но пускали в нее только зарегистрированных пользователей, получивших допуск СБА – Службы Безопасности Анклава. Сеть, так же, как весь мир, теперь напоминала смертельно раненного коня, которого, вместо того чтобы добить и избавить от мучений, пытались перевязать и смазать йодом, тревожа переломанные кости и срывая успевшую запечься на ранах кровь.
А «Callboard» – «Доска объявлений» – по сути, был именно тем, чем назывался. Территорию выбрали нейтральную и доступную всем. Во всяком случае, пока доступную – площадь перед Замком, самое сердце Анклава, практически у подножия «Солнечной иглы», штаб-квартиры Эдинбургского отделения СБА. Правда, недостаток энергообеспечения заставил безов перебраться на нижние этажи полуторакилометровой башни, а все основные службы перенести в Замок, закрыв его для посетителей. Как бы то ни было, такой статьи дохода Анклава, как «туризм», больше не существовало.