В разгар первого дня осени. Среди шума и грохота, среди пронзительного шипения гидравлики и гудения двигателей дробильных машин. Когда туша «Муромца» вздрогнула, тяжело замирая, отсутствие даже самого черепашьего движения сразу стало заметным, и Илья почувствовал неприятное фантомное чувство.
Впрочем, скорее всего перерыв в путешествии комбайна сыграет ему на руку, потому что…
Куда проще, если тебя отправляют в тайгу, даже не снабдив точными координатами цели. Топаешь себе да топаешь, костры жжешь, тушенку уплетаешь, охотишься, огибаешь «карманы» и с Куницами стараешься дружбы не водить. Тут же, хоть расшибись, было совершенно непонятно, куда соваться. Не по громкой же связи умолять беглеца идти в полон.
За первые трое суток Илья сделал все, до чего додумался сам, и почти все, что входило в стартовые инструкции Терпения. Первый день просидел в базах данных посольства, просматривая материалы о приезде Степана Гринивецкого на объект «Илья Муромец». Сопоставил информацию с рапортами «барсов», получивших за свой залет взыскания и трепку. Поднял и изучил самые ничтожные мелочи, которые Эдуард успел собрать об организации «Мидгард». Но так и не смог осознать, какого рожна братишка министра вообще приперся на комбайн…
Если бы террористы хотели взорвать гиганта, безусым юнцом бы не ограничились. Нет, конечно, история войны с террором знает массу примеров живых бомб, накачанных биологической взрывчаткой или химическими составами. Но для того, чтобы свернуть с пути неподъемную громаду «Муромца», не хватит даже сорока камикадзе, начиненных смертоносной термопеной.
Значит, парнишка под печальным прозвищем Листопад приехал на китайское Чудо-юдо не взрывать, а ломать. Вот только как, убежав из посольства и потеряв минимальный доступ ко внутренней сети комплекса? Верно – подключаясь к ней откуда-то изнутри, где не найдут ни солдаты Юйдяо, ни Вебер. К сожалению, все необходимое парнишка, что наиболее вероятно, протащил в комплекс с собой, пользуясь консульскими полномочиями и не проходя досмотр…
Когда? В какую цель будет нанесен удар? По реакторам или Сети? По системе жизнедеятельности, водоочистки или продовольственным складам? Как Листопаду вообще удается уже две недели скрываться на комбайне или в его окрестностях?
На эти вопросы ответов Леший не находил…
И тогда он, не мудрствуя лукаво, пошел вперед. Вниз и вверх, влево и вправо, к носу и снова к корме, бесцельно, но не бездумно. Комбайн стал для него густой таежной чащей, в которой только предстояло отыскать тропы. Беглец стал зверем, по этим тропам ускользавшим. Если Вебер раскусит лабиринты «Муромца», если поймет его суть и ритм, обязательно выйдет на след.
Растворяясь в недрах прокладочного комплекса, Илья час за часом без устали бродил по его коридорам, выматывая нервы офицерам безопасности, пытавшимся приглядывать за странным советником посла. Несколько раз, исключительно в виде проверки, он даже ускользал от опекунов, упиваясь свободой и стараясь не попадаться внутренним патрулям.
Официально экипаж «Ильи Муромца» составлял 2384 человека, включая гарнизон НОАК, рабочих, инженеров и представителей дружеского государства. Уже после первой самостоятельной экскурсии по ярусам и коридорам ПТК Илья убедился, что эта цифра весьма и весьма примерна.
Настоящий город, каковым, по сути, и являлся китайский прокладочный комплекс, был населен густо и не совсем так, как это виделось проектировщикам. Хибары и времянки вырастали там, где по схемам должны были находиться коридоры или холлы. Торговцы выставляли передвижные лотки на каждом свободном углу, а после рабочего дня персонал перемещался по палубам таким сплошным потоком, что было не протолкнуться.
Настоящую численность могла бы установить перепись, но Илья не сомневался, что и ее – как в любом настоящем городе – легко сумеет избежать не одна сотня поднебесников.
Стараясь не путаться ни у кого под ногами, Вебер бродил по этажам, на ходу внося поправки в электронную карту «балалайки». По лицам встреченных людей можно было писать историю Китая – историю самоотверженного труда, за которым в равной степени стояли Традиции и кнут надсмотрщика. Посеревшие от долгой жизни без солнечного света, работники внутренних цехов были похожи на шахтеров, навсегда переселившихся под землю.
Наиболее тяжелую поклажу местные громоздили на узкие подвижные тротуары, еще острее усиливавшие сходство комплекса с настоящим городом. Баулы и ящики величественно плыли вдоль стен, придерживаемые при тряске, развозя грузы по каютам и до скопления лифтовых шахт.
На чужака смотрели с любопытством, но без агрессии. Кто-то тыкал пальцами, с улыбкой обсуждая, и только один тип «муромчан» проявлял настоящую заинтересованность. Именно для них, коротко стриженных крепких парней с выпирающими из-под курток «дыроделами», Вебер демонстративно вывесил на грудь бейдж с персональными данными.
Интерес бандитов поубавился, но следить за чужеродцем не перестали.
Триад, как обратил внимание Илья, тут вообще было немало. Причем чем ниже, тем больше. Ничуть не скрываясь и держась хозяевами положения, они контролировали торговцев и столовые, медицинские лавки и увеселительные заведения, разнимали драки и регулировали бытовые конфликты. На самое дно комбайна, правда, китайская братва не лезла – там солдаты подполковника Юйдяо несли постоянную службу по охране любых выходов из комплекса. Но Илья отметил, что определенные неписаные правила соблюдают и бойцы Каракурта, даже не заглядывая в некоторые зоны этажей…
Именно в таких зонах, где жили люди, прятавшие от бледнокожего незнакомца лица, и стоило искать Листопада. Именно туда ушел бы сам Илья, доведись ему стать мишенью. Именно туда ему и предстояло окунуться, пусть даже на свой страх и риск – для того Вебер и отринул сытую жизнь, отправившись исполнять просьбу Терпения.
Сменив летний брючный костюм на «спортивный», этим утром советник посла спустился на лифте на самый нижний ярус, куда только дозволяли его полномочия. От соглядатая, попробовавшего сесть на хвост, он оторвался на пересадках, растворившись в толпе спешащих на вахту рабочих. И принялся искать, суя любопытный нос во все, даже самые дурно пахшие, щели необъятного комбайна…
Рабочие на незнакомца внимания почти не обращали, косясь недоверчиво, но беззлобно. Старшие смен, бригадиры и начальники цехов активности проявляли больше, но отступали еще до начала разговора – светящийся бейдж сообщал о многом, и вступать в конфликт с высокопоставленным чужестранцем не хотелось никому.
Особенно учитывая, что ничего криминального или запрещенного чужак все равно не делал – бродил да головой вертел. Раз уж доступ получен, не может же второй человек посольства быть шпионом? Да и нюхачи Желтого Каракурта должны ошиваться поблизости, не вправе они вот так запросто отпустить дорогого гостя в полные опасностей заводские отсеки…
Несколько раз Илья встречал съемочные группы иностранных инфоканалов. Презрев грязь и угрозы ЧП, подобно самому Лешему, журналисты носились по самым темным уголкам комплекса, куда их только допускали сопровождающие офицеры НОАК. Шокированные, подавленные сотнями тонн нависающего над головой железа, суетливые и норовящие обогнать коллег-конкурентов.