Book.

Под ее нос аккуратно подставили пару салфеток. Раздосадованная тем, как мгновенно и как далеко ее унес поток сознания, Аманда взяла из рук Кумико салфетки и вытерла слезы.

— Понимаю, — сказала Кумико. — Я тоже их ненавижу.

О чем она — Аманда сообразила не сразу. А когда поняла, разразилась очередными слезами.

На сей раз, впрочем, совсем незлыми.

— Печатная фирма «Дункан»!

— Это знаменитый художник Джордж Дункан?

— Это вы, не так ли?

— Да ладно, Джордж? Не скромничай? Я уже видела тебя в Интернете?

— Но у нас все закончилось. Я думал, что…

— Ничего не закончилось? Я видела, что ты выставил на продажу? На экране своего ноутбука? Так что ничего не закончилось, правда, Джордж?

— Я о том, что между нами все кончено. И ты это знаешь. Ты сама этого захотела. И тогда я с тобой согласился.

— Но это же было до того, как ты прославился?

— Прославился? Послушай, я просто…

— А эти цены, Джордж? Ты не слишком заламываешь?

— Это не наши сайты. И не наши цены. Мы даже не знаем, откуда это пошло. Оно как-то само взорвалось…

— «Мы даже не знаем»? Ты про себя и эту свою Кумико? Так ее звать, кажется? Кумико?

— Я сейчас повешу трубку, Рэйчел, и я не хочу, чтобы ты…

— Любовная парочка, творящая вместе шедевры? Как это мило?

— Тебе нужно избавляться от восходящих интонаций. Ты говоришь как имбецил.

— Прости. Я только хотел…

— Иди в задницу, Джордж. Я всего лишь пытаюсь быть милой. И вести себя дружелюбно. Хотя ты и разбил мое сердце…

— А вот это неправда. Все эти тайные свидания. Клятвы о неразглашении. Ты совсем не походила на женщину, которая отлично проводит время.

— Так нечестно? Мы ведь оба секретничали, разве нет? Нет, я, конечно, могу рассказать обо всем Аманде, если ты этого хочешь?

— Это что, угроза?

— …

— Я вешаю трубку. Серьезно.

— Стой. Подожди? Прости меня? Я знаю, какой я бываю ужасной. Правда. Но…

— Но что?

— Но твоя жестокость невыносима, Джордж. Ты никогда таким не был.

— Прости, я…

— И как раз это не выходит у меня из головы. Ведь на самом деле ты не жестокий? Потому что жестокость — такая обычная вещь в наши дни, ты просто не представляешь. У меня по жизни с каждым мужиком словно состязание какое-то. Кто из нас гаже? Кто грубее? Словно каждый из нас с самого первого взгляда собирается доказать, как он крут. И все эти свидания на самом деле превращаются в это… как его…

— Ристалище?

— Вот! В ристалище! И единственное, что тебе разрешается, это показать сопернику, какой ты крутой, какой непобедимый и как жестоко ты смеешься над его слабостями. Вот ведь как. Ты смеешься над ним. Над тем, как он глуп? И пускаешься во все тяжкие, только чтобы он никогда не смог посмеяться над тем, как глуп ты сам? О сексе меня лучше не спрашивай, да?

— Да я и не собира…

— Потому что весь секс тогда — это сплошное притворство, не важно, удачный он или нет? Сколько бы ты старания и умения в это ни вкладывал? Что все просто «о'кей»? Что у тебя случалось и получше? Что все было не то чтобы «плохо», но пускай он особо не задирает нос?

— Рэйчел, я не понимаю, чего ты от меня…

— Это ужасно, Джордж. Я это ненавижу. Вот и с этим Уолли?

— Уолли?

— Каждую минуту одно и то же! Каждую минуту! Как в том кино про гладиаторов? Это изматывает. Я так устала. Я выжата, как лимон. А с тобой было совсем не так.

— …

— …

— Джордж?

— Я теперь с Кумико.

— Знаю. Знаю? Ну, то есть я в курсе, да? Твоя дочь об этом трещит на каждом углу? Так что я все знаю? Но просто я подумала. Подумала о том, как сильно мне тебя не хватает.

— …

— …

— Даже не знаю, что и сказать…

— Да не говори ничего. Просто я…

— Я теперь с Кумико…

— …скучаю по тому, кто…

— И я очень серьезно…

— …по-настоящему добр…

— …в нее влюблен.

— Ты был так добр ко мне, Джордж. Как, наверно, больше никто.

— Увы, о себе ты того же сказать не можешь.

— Я знаю, что была недобра к тебе…

— Нет, я о том, что ты была недобра к себе. Плохо с собой обращалась.

— Ты был первым, с кем я могла хотя бы предположить, что все вполне возможно, Джордж. А с этим Уолли я встречаюсь, и он, конечно, очень, очень обаятельный и так далее, но…

— Рэйчел, я должен…

— Но я все время думаю: он не такой милый, как Джордж.

— Это был мимолетный флирт, Рэйчел, и мы оба знаем, что это ошибка. Я слишком стар для тебя. Я слишком скучен для тебя, ты сказала это сама. И уж тем более я не такой обаятельный, как…

— Ну и что с того, если это правда? Иногда нам нужно и кое-что поважней.

— Ты хочешь сказать, это никак не связано с тем, что я теперь не один? И с тем, что я немного прославился?

— Ты снова пытаешься грубить, Джордж. Это тебе не идет?

— Мне правда нужно идти. Желаю тебе всего самого…

— Видишь? Ты же такой милый.

— Но я действительно должен идти.

— Я хочу повидаться с тобой.

— Рэйчел…

— Как в старые добрые времена?

— Нет, я не думаю…

— Я могла бы тебе о них напомнить.

— …

— Ты знаешь, о чем я, Джордж.

— Мне очень жаль, Рэйчел.

— Тебе будет жаль, если ты не позволишь мне…

— Мне очень жаль, что тебе так одиноко.

— Джордж…

— Я желаю тебе счастья. Я слушаю тебя и слышу, как твое сердце плачет, желая с кем-нибудь…

— Погоди хоть секундочку…

— …соединиться. По-настоящему соединиться.

— Да? Но я же…

— И мне очень жаль, что я этим кем-нибудь быть не могу. Никак не могу, прости.

— Джордж…

— Желаю тебе всего самого…

— Джордж…

— Но мне пора идти…