«Два рыцаря и две ведьмы! Они не между собой дрались, а с кем-то…»
И этот кто-то прихлопнул их и благоразумно скрылся, не позволив Урбеку стать ненужным свидетелем.
«А ведь приди я на полминуты раньше, и…»
Сердце тревожно замирало.
Но даже резня в квартире Ундера не могла по-настоящему испортить Кумару настроение. Деньги! Он вернул себе честно зара… гм… Он вернул себе свои деньги. Довел до конца блестящий план и утер нос Великим Домам.
Он — Урбек Кумар!
Вожделенный тюк до сих пор стоял в кабинете барыги, там, куда его затащили Красные Шапки. Урбек, вопреки всем доводам рассудка, до сих пор его не перепрятал, даже защитный пластик с маркировкой Банка России не выбросил. Слишком уж долго шел Кумар к заветной цели, слишком трудным оказалось само дело, и теперь он то ненароком прикасался к добыче, то вынимал пару пачек, вертел их в руках и возвращал обратно, а то просто сидел в кресле, не сводя с тюка глаз.
Урбек наслаждался.
«Перепрятать тюк никогда не поздно. Вот еще чуть-чуть посижу, погляжу — и займусь сокрытием следов…»
— Так и говори, в натуре, — в очередной раз повторил Отвертка. — Делись, мол, опоссум, а то худо будет!
— И скажи, что мне ногу прокусили! — добавил Трубка. — За это премия полагается! Я раненый и ваще пострадавший.
Последние пару часов боец старательно хромал, то на одну, то на другую ногу, ненатурально хныкал и мерил температуру украденным где-то градусником. Одним словом, прилагал все усилия, дабы убедить сородичей увеличить его долю.
— А еще там чуды мертвые лежали! — припомнил Маркер.
— И ведьмы тоже лежали!
— И стреляли в нас много!
— Мы сами стреляли! — вякнул кто-то.
— Заткнулись, мля! — рявкнул Отвертка и вновь посмотрел на Булыжника. — Все запомнил?
Уйбуй, повторяющий про себя претензии бойцов, кивнул.
— Так шта смотри. Делай, как народ хочет.
Говоря откровенно, Булыжник совсем не желал идти на разборку с шасом, но и деваться ему было некуда. Обнаружив в тюке несметные сокровища — Трубка при виде огромного количества денег едва из фургона не вывалился, — дикари осатанели. Разумный уйбуй предложил стащить по паре пачек на брата да и забыть обо всем, но разошедшиеся соплеменники обозвали десятника трусом и едва не пристрелили.
«Пару пачек ты себе знаешь куда засунь?! — орал Отвертка. — Нам много надо! По-честному!»
Остальные храбреца поддержали, но, поостыв, идею увезти в укромное место ящик, а Урбеку сказать, что их ограбили, отвергли. Выбрали половинный вариант: добычу отдать, но потребовать от Кумара разделить лакомый кусок на всех.
До вечера Красные Шапки болтались вокруг склада, опасаясь, что шас вывезет деньги, а когда грузчики ушли ужинать, вернулись на территорию и направили к Урбеку парламентера.
Бутылка коньяка, которой Кумар отметил успех операции, закончилась, эйфория потихоньку прошла, и шас, не забыв принять блокирующую алкоголь пилюлю, решил наконец заняться неотложными делами.
«В первую очередь — уничтожить упаковку и перепрятать деньги».
Он взял со стола ножницы, шагнул к тюку, и…
В дверь постучали.
Колени у Кумара подогнулись.
«Навы?»
Захотелось взять и заглотнуть тюк. Весь. Сразу. Или построить портал, выбросить добычу в укромное место, но… Поздно. Слишком поздно.
Стук повторился.
— Кто там? — дрожащим голосом поинтересовался Урбек.
— Я… — так же неуверенно ответил уйбуй. И, не дожидаясь разрешения, заглянул внутрь. — Можно?
Смелые сородичи требовали, чтобы Булыжник открыл дверь пинком и вообще вел себя по-хозяйски, но бойцы ожидали развязки внизу, а уйбуй, оставшись один на один с уважаемым скупщиком краденого, изрядно заробел.
— Можно?
— Нельзя, — по-прежнему тихо ответил Урбек.
Находись Кумар в обычном своем состоянии, дикарю, посмевшему нагло ворваться в его кабинет, не поздоровилось бы. Но сейчас Урбек стоял над кучей украденных — практически у Великих Домов украденных! — денег и не представлял, как должен себя вести.
— Надо, — пробормотал Булыжник бочком проникая внутрь. — Это хорошо, что ты здесь теперя. Я… то есть мы тебя искали очень.
— Зачем? — Шас начал приходить в себя, и в его голосе проскользнули угрожающие нотки.
— А вон про то поговорить, — Булыжник кивнул на тюк.
— Про то? — Урбек почувствовал, что колени перестали дрожать. Почти. — Зачем про то говорить? Привезли — и спасибо. Денег я вам дал?
— Денег за то, что денег привезли?
— Что вы привезли — не ваше дело.
— А чье?
— Мое.
— В нас стреляли, тренер, адназначна стреляли.
— Убили кого?
— Трубке ногу прокусили. Он теперя ранетый и страдалец.
— Купи ему карамельку на палочке.
— На карамельку денег надо.
Булыжник, до сих пор не услышавший от шаса ни воплей, ни ругани, осмелел. Он прошел в кабинет, уселся на тюк и деловым тоном сообщил:
— Короче, мы с ребятами прикинули, что денег в ящике ужас как много. Тебе одному, типа, жирно. — И почесал себе под банданой. — Как пилить станем, тренер?
— Кого пилить?! — Кумар с ужасом понял, что вел себя абсолютно неправильно, и попытался исправить положение. — Я тебе уши отпилю, животное! И вообще, пшел вон отсюда!
— Ты меня не гони, тренер, ты давай по совести. Мы ведь, того, не знали ничего и не ведали. Так и скажем…
— Кому скажешь, урод?
— А кому захочем, тому и скажем, — пообещал Булыжник. — Всем ухи не поотпиливаешь, найдутся, кто услышит.
— Кому это ты захочешь?
— А кто спросит!
— Да кто тебя станет спрашивать?
— Тот, у кого ты ящик денег стибрил!
Урбек замолчал. Булыжник с независимым видом вытащил нож и принялся сосредоточенно стесывать заусениц. Он чувствовал себя победителем.
А вот Кумар ощущал себя полным кретином. Его прижали Красные Шапки! Дичь! Идиотизм! Позор! Но… Что делать?
Делать-то что?
Выгонишь уйбуя, так дикари растрезвонят на весь Тайный Город, что скупщик краденого раздобыл где-то кучу денег.
Поделишься с ними… Нет, этот вариант был еще хуже.
«Не поддаваться! Ни в коем случае не поддаваться!»