Он что-то хрипло прошипел и рванул дорогую шелковую рубаху, обнажив покрытую густой рыжей шерстью грудь. Морда у него была вытянутая и тоже заросла шерстью, глаза желтые и безумные. Корсар, с Архипелага, понял я. Еще их называли гоминидами.
Полулис подхватил с пола второй меч и прыгнул, вращая клинки перед собой.
Дакот, старший из оборонявшихся, неторопливо ударил.
Эплейцы редко двигались быстро. Они не считались выдающимися бойцами — в смысле изощренного владения оружием и умения проводить сложные финты-выпады. Их достоинства заключались в немереной силе, выносливости и почти полном безразличии к боли.
Конец подсвечника отшиб меч и ударил нападавшего в бок. Захрустели ребра.
Я сделал еще один шаг. Эплеец по имени Герон замахнулся своим подсвечником, как дубиной, и тогда я заорал, пригнувшись:
— Эй-эй, стой!
Дакот был самым сообразительным — конечно, по меркам каменных людей. Он успел снизу подбить руку Герона, и подсвечник пронесся над моей макушкой.
— Погоди! — рявкнул Дакот. — Это ж Джа, ты не видишь, что ли?
— Это ж я, ты не видишь?! — С перепугу я весь вспотел. Он бы мог снести мне голову, если б попал. — Дурачина, ты кого бьешь?! Раскрой зенки!
— Так не лезь… — буркнул Герон. Я шагнул к старшему:
— Дакот, слушай сюда. Тремор побежал за ребятами Пена Галата. Они сейчас здесь будут.
— Ну и что? — прорычал он, глядя мимо меня и размахивая подсвечником. — Тебе чего надо, Джа? Вали отсюдова, мы заняты…
— Дакот! — Я схватил его за плечо и попытался развернуть к себе. Кое-как мне удалось добиться того, чтобы лицо с носом-картошкой, низким лбом и узкими злыми глазками обратилось в мою сторону. — Ты подумай, ладно? Раздербаните вы сейчас ребят Пена, а дальше что? Он, думаешь, оставит это так? Если вся его банда разом соберется, вам придется из города тикать.
— Ну и хрен с ним, — проворчал он, но, кажется, мои слова все-таки подействовали, потому что голос стал задумчивым.
— Дакот, у меня к вам дело есть. Вон там… — Я ткнул пальцем в сторону узкой двери у стойки, возле которой нетерпеливо переминался с ноги на ногу Дитен Графопыл. — Вон там боковой выход. Я ухожу, а вы смотрите. Хотите заработать — идите туда, буду ждать одну минуту. А хотите потом разбираться со всеми ребятами Пена Галата — так оставайтесь.
Я развернулся и пошел, уже не прислушиваясь к грохоту, возобновившемуся позади. Мимо пролетел вопящий орк и врезался в стойку. Стойка со скрипом накренилась. Я нырнул в дверь, Большак — за мной. Тут было совсем темно, и Дитен стал командовать:
— Сюда иди, Джа. Теперь — прямо. Так, а сейчас подожди…
Он прошмыгнул мимо, звякнув ключами, открыл очередную дверь. Снаружи был маленький дворик.
— Там калитка… — Он махнул влево. — Выйдешь через нее. Все, я запираю…
— Погоди, — сказал я. — Вернись туда. Если Дакот меня послушался, то сейчас они тоже выйдут. Проведешь их до этого места, понял?
Он помедлил и кивнул:
— Хорошо, Джа. Только ради тебя…
— Спасибо, Большак. И еще принеси факел. Такой, чтоб я его смог потом распалить.
Он опять кивнул и скрылся в доме, чтобы появиться через несколько секунд, сунуть мне в руку короткую палку с промасленными тряпками на конце и вновь исчезнуть.
Я покинул двор через калитку в высоком заборе, обогнул какой-то сарай и очутился на той же улице, с которой попал в игорный дом, но теперь уже в другой ее части.
Почти стемнело. Зажав факел под мышкой, я присел на корточки и стал ждать. Услышав голоса, резко выпрямился. На другом конце улицы возникли с десяток фигур, они быстрым шагом приближались к «Неблагому Двору». Я прижался к стене, чтобы ребята Галата не заметили меня. Они подошли к игорному дому, из дверей которого как раз показался Большак. Тот, кто шел первым, приостановился и что-то спросил, Дитен ответил ему.
Все, надо уходить, решил я. Ну его к бесам, связываться с Галатом охоты нет. Жаль, без эплейцев будет трудно… Заскрипела калитка, и четверо каменных людей выскочили из-за сарая. Ребята Пена Галата тем временем один за другим входили в «Неблагой Двор», позвякивая многочисленным оружием.
— Тихо! — прошипел я. — За мной, и быстро…
Я развернулся и побежал вдоль стены, эплейцы потопали следом. В конце улицы свернул, потом еще раз. Мы пересекли несколько дворов и выскочили на улицу, ведущую к портовому району. Эплейцы жили где-то здесь, рядом с городскими стойлами. Я перешел на шаг, высматривая нужное мне место. Возле отдельно стоящего дома в мостовой виднелась решетка с толстыми прутьями, а дальше высилась стена склада. За нею начинался порт, и я остановился.
Каменные встали передо мной. Старший, Дакот, чуть ниже, и младший, Салга, чуть выше ростом, чем пара средних, Вага и Герон. На мой взгляд, все эплейцы похожи друг на друга, но средние братцы вообще близнецы. Темно-коричневая морщинистая кожа, сутулые спины, длинные толстые конечности — запястья толщиной с мою щиколотку, а ведь я тоже немаленький. Широкие рукава кафтанов словно набиты глыбами, вытащенными из городской стены. Казалось, будто у них вообще нет шей. Головы сидели прямо на покатых плечах.
— Ты зачем нас оттудова вызвал? — спросил Дакот. Остальные молча пялились на меня узкими глазенками.
— Я вас, считай, спас.
— Неужто спас? — с серьезным видом уточнил он. На моей памяти каменные никогда не улыбались. — Так ведь самая гульба пошла.
— Я тока разогрелся… — подал голос Салга. — В раж вошел, а тут ты…
— Тупые вы, — перебил я. — Там мужики Пена Галата как раз появились, десятка два. Вы б с ними справились?
— Легко, — подтвердил Салга, но затем, подумав, добавил: — Не, ну, может, и не легко. Но уделали бы их, да.
— А после? Думаешь, Пен это так бы и оставил? Или вы всю его банду собираетесь побить? Так у него человек сорок, да еще с десяток гоблинов. Пришлось бы вам потом откупаться. И сейчас придется, потому что Тремор все равно нажалуется, кто ему клиентов побил. Но сейчас штраф Галату будет меньше. Из-за чего драка-то?
— Да капитан этот, — проворчал Дакот. — Гоминид с Архипелага. Ну, тот, что с кривыми мечами, корсар-полулис… Ловчил, сука. А может, и не ловчил… — задумался он, потирая подбородок размером чуть ли не с мою голову. — Может, Салга тогда и вправду взятку неверно откинул…
Салга обиженно насупился:
— Верно откинул. Чего это неверно?
Эплейцы — неисправимые игроки, но играть толком никогда не умели. Слишком грубо для этого устроены их мозги.
Я сказал:
— Ладно, это ваши дела. Хотите, возвращайтесь назад, только меня выслушайте. Работа есть.