Я пожал плечами:
— Правда?
— Уверен, дорогой.
Я посмотрел на него, а он посмотрел на тлеющие под шаром-кальяном угли.
— Это про какие Лезия вы говорите, Ван?
Он положил трубку и плеснул на угли из чайника. Угли зашипели, пошел пар. Дерен сосредоточенно наполнил свою чашку, отпил и закрыл глаза от удовольствия.
— Про те, что в пустыне. Вот послушай, расскажу тебе историю… — Улыбнувшись, гоблин откинулся на подушки и поставил чашку себе на грудь. — Лезия эти странные какие-то. Пару ребят от меня там пытались разведать, что к чему, да не вернулись. А вчера в Торговом Лабиринте стайка таких забавных хищных марлетов чуть не растерзала троих ищеек Неклона. И прорвались эти марлеты в Лабиринт вслед за одним известным в Кадиллицах деятелем, который привел их туда из Лезий. На следующее утро через восточные ворота прошел отряд. Боец с Капища — карлик и лярва — четверо каменных братков, старый эльф по прозвищу Птичник, и еще один эльф, никому здесь не знакомый, но по виду смахивающий на эльфийского князя. Да, и с ними был этот деятель, что до того притащил из Лезий марлетов. Не успели они пройти, как появилась команда полузверей. Гоминидов. Вскоре деятель и старик-эльф зашли в Оазис, где что-то купили, а что — неизвестно, потому что, когда они еще были там, началась большая буча. Полузвери напали на Оазис. Оазис сгорел…
Чашка качнулась в моей руке, и чай чуть не выплеснулся. Гоблин искоса смотрел на меня. Я вдруг почувствовал себя очень неуверенно, быстрым взглядом окинул стену зарослей и деревьев вокруг сада камней.
— Совсем сгорел?
Дерен ласково улыбнулся мне и кивнул:
— Почти совсем.
— Народ хоть спасся? Продавцы с теми покупателями, которые там тогда были?
— В основном. Да кого они интересуют? Гоминиды в пустыне — вот что интересно. Вообще, вскоре выяснилось, что это команда с корабля, который до сих пор стоит в порту. Но теперь он пустой стоит. Этих полузверей потом искали, поскольку в Оазисе много серьезных особ свой бизнес держали. Но не нашли ни одного, кто-то всех гоминидов уже прибил. Лепреконы очень недовольны, очень… — Он покачал головой и тихо причмокнул. — А гномы-то! Такой у них шум поднялся, что и не описать. Во-первых, сегодня рано поутру какое-то страшилище, все обвешанное редкими штурмовыми заклинаниями, прибыло в город на альфине и свалилось им на головы во время Большого Прилива. В страшилище можно было признать того эльфийского князя. Потом, значит, на таком же альфине прибыл известный в Кадиллицах деятель, про которого я уже упоминал, а затем и старик-эльф. Но тут еще другое обнаружилось. За несколько часов до этого с побережья в пустыню мимо города проехал гномий отряд на камелопадах. Один камелопад вез большой сундук. К тому самому месту, где в Патине были Лезия Олни. Были, да, потому что теперь их нет. Весь тот район Патины как взорвался. Такое там творилось — до сих пор волны по всему Колониальному Единству идут. Ты не поверишь, у орков даже пара номов рухнула… — Он замолчал, глядя на меня.
— Поверю, — произнес я. — Вам поверю.
Он прикрыл глаза.
— Хорошо. Хорошо, что мне ты веришь. Потому что я на твоей стороне. Полузвери мне никто, недомерки тоже, а своего брата-пирата я ни за что ни про что закладывать не стану…
— Я не пират, вы знаете, Ван. Я так, любитель…
Он махнул рукой:'
— Не прибедняйся, дорогой. Все мы любители — до тех пор, пока не начали брать монету за работу, которую надо проделать в Патине. А деятеля, про которого я толкую, то есть тебя, наняли. Наняли, чтобы что-то раздобыть в пустыне. Ты для начала прошвырнулся через Патину в Лезия, проверял обстановку. Потом собрал отряд. Ни тандема, ни каменных братцев с тех пор не видно. Отсюда два вывода — либо гномы их грохнули там, в пустыне, либо они после дела чесанули отсюда. Но скорее — грохнули их. Первым из пустыни вернулся заказчик, эльфийскнй князь, который, как я мыслю, повел себя нехорошо и кинул своих. За что-то он хотел наказать гномов. Но вы с Птичником вернулись за ним. Что вы там сотворили с князем на пристани, никто толком не видел, но, в общем, уделал ты его. Вместе с баржей. Птичник отправился на свою свалку, а ты пошел в бордель к знакомой троллихе отсыпаться.
Он замолчал, потянулся было к трубке, но передумал.
— Кто еще про все это знает? — спросил я. — Кроме вас, Ван?
— А это вряд ли. Вряд ли кто-то смог так быстро весь расклад просечь.
— Вы ж смогли…
Гоблин поднял палец и со значением помахал им перед моим носом:
— На то я и есть Дерен Берг Ван!
Воцарилась тишина, прерываемая только тихим плеском в бассейне. Я допил чай и поставил чашку на траву.
— Занятная история, Ван. Такую вечером у камина послушать приятно. Одного не пойму пока — вам какой во всем этом интерес? Вы ж сами по себе, вам…
Он вдруг резко сел и уставился на меня. Глаза его сузились.
— Сейчас поймешь. Сейчас очень хорошо поймешь! У меня в Оазисе человек был. За очень важной вещью пришел, такой важной, что… — Дерен осекся. — Более важной, чем все остальное. Я вообще поначалу решил, что Оазис из-за нее спалили, и потом только разобрался, что это за случайность такая бедовая. Вот только не знаю, чего вы с гоминидами не поделили…
— Да они тут сбоку припека, — перебил я. — Эплейцы, которых я нанял, с гоминидским капитаном в «Неблагом Дворе» сцепились, а полузвери мстительные, вот и поперлись за нами в пустыню.
— А ты зачем в Оазис заходил?
— Штурмовое заклинание купить.
— И купил?
— У Шажка Ребиса.
Гоблин нахмурился, припоминая:
— Это новую Червоточину, что ли?
— Ее. И мы уже уходить собирались, когда гоминиды…
— Точно?
— Точно. Если бы каменные не были такими игроками…
— Гадство! — сказал гоблин с чувством. — Сучье гадство!
Я умолк, так как пока мало что понимал. Ван Берг встал и шагнул к бассейну.
— Вечно эти случайности… — пробормотал он, стоя спиной ко мне. — Их не просчитаешь заранее, из-за них все беды.
Я сидел, глядя на осколки чашки, из которой только что пил чай. Гоблин наступил на нее и даже не заметил.
— Ну что, пойду? — спросил я. — Со всем разобрались, Ван?
— Нет, дорогой, пока еще не пойдешь. — Он вернулся и сел передо мной. — Ты, пусть ненароком, порушил очень важное дело. Есть еще возможность исправить его, и так просто я тебя не отпущу.
Что меня больше всего удивляло — он даже не интересовался, для чего мы шли в пустыню, что там прятали гномы. И это Ван Берг Дерен, который добился того, чего добился, еще и потому, что предпочитал знать все, что происходит вокруг! Получалось, сейчас его волновало нечто гораздо более важное. Жизненно важное для него.