– Кранты нам, Серега! – прокомментировал ситуацию Игорь.
– Нет, Гарик мы еще подергаемся! Я видел, ты «СВД» с собой захватил. Куда спрятал? – поинтересовался я,
– Под Машиной скамейкой! Ты чего, в него пулять собрался?
– Нет, блин, я в него гранату брошу! Держи управление! – Я вылез из пилотского кресла и стал пробираться к входному люку.
Маша и Андрей сидели ни живы ни мертвы, вцепившись в подлокотники. Достав винтовку, я открыл люк и скомандовал Горынычу:
– Сбрось скорость до минимума и поверни влево на тридцать градусов! – Этим маневром мне обеспечивался великолепный сектор стрельбы. Вспомнилась строчка из поэмы Твардовского «Василий Теркин»: «Встал один и бьет с колена, из винтовки в самолет». Даже не откидывая защитные колпачки с оптического прицела, вскидываю оружие к плечу и стреляю. В этот момент я не думал об упреждении. Было только яростное желание попасть! И я попал!!!
Вражеский истребитель клюнул носом и, завалившись на крыло, круто пошел к земле. Чиркнув днищем по соснам, самолет потерял хвостовое оперение и скрылся с наших глаз. Из трех глоток вырвалось дружное «ура!». Мои друзья приветствовали победу.
– Игорек, давай к месту падения. Поглядим, что это за птица! – предложил я, вытирая со лба холодный пот.
Горыныч виртуозно посадил машину на крохотную полянку, метрах в пятистах от места падения самолета. Целых полчаса мы продирались через густой кустарник, настороженно сжимая в руках оружие. И вот наконец наша цель – разбитый фюзеляж, из сплава, напоминающего дюраль. На наше счастье, топливо не загорелось, и боеприпасы не сдетонировали от удара о землю. Самолет и впрямь напоминал «Миг-15». Вот только кабина попросторней и приборы на панели электронные. Пилот оказался обычным человеком в черном обтягивающем комбинезоне с какой-то яркой эмблемой на плече. На голове покойника находился вполне современный стеклопластиковый шлем, простреленный навылет. Увидев эту картину, Гарик, насмотревшийся на мое искусство сбивания самолетов еще во время похода в сорок первый год, лишь присвистнул. Зато Андрей взглянул на меня с огромным уважением:
– Видал я чудеса на свете! Но чтобы вот так, с пятисот метров, одним выстрелом, да по движущейся цели!
– Сережка! Ты нас просто спас! Спасибо тебе, любимый! – Мария подошла ко мне и крепко поцеловала в губы.
– Да ладно вам, ребята, – немного смущенно сказал я, – давайте лучше от лирики перейдем к делу. Надо быстро, но внимательно осмотреть этот аэроплан. Сдается мне, что он тут может быть не один. А также возможен вариант, что у них есть служба спасения, которая, вполне вероятно, уже ищет пропажу.
– Может быть, сначала найдем Михаила? – спросила Маша.
– Машенька, я хочу найти Мишку не меньше тебя. Но теперь сделать это будет весьма и весьма затруднительно, – ответил я. – Продолжать поиск на «Ми-8», в условиях полного господства противника в воздухе – безрассудство, граничащее с идиотизмом. Вот сейчас нас спас случай. А дальше?
– Серега прав! Надо по-быстрому осмотреть наш трофей и сваливать отсюда, – поддержал меня Гарик. – Мишку, скорее всего, эти засранцы завалили. И если мы продолжим здесь шастать, то и нам достанется.
– Как вы можете бросить друга? – воскликнула Мария.
– Милая, никто из нас и слова не сказал о том, чтобы бросить Бэтмена. – произнес я, подходя к Марии и обнимая ее. – Мы предлагаем уйти на «базовую» и свернуть «окно». Время здесь остановится, а у нас будет несколько дней, если не недель, чтобы подготовиться должным образом и вернуться сюда через местную секунду.
– Я поняла, извините, что плохо о вас подумала. Эта стрессовая ситуация негативно отражается на моих умственных способностях. – Только по Машиной улыбке я понял, что последняя фраза была шуткой.
– Хватит болтать, давайте за работу, – прикрикнул на нас Горыныч. Он уже залез на крыло и, достав отвертку, сосредоточенно откручивал что-то в кабине. – Я попытаюсь демонтировать хотя бы часть приборов, а ты, Серега, осмотри фюзеляж. Маша и Андрей, прикройте нас!
Я приступил к осмотру. Где-то минут через пятнадцать мы с Гариком убедились, что имеем дело с техническим курьезом. Судите сами: вся приборная начинка была электронной; в носовом радиопрозрачном обтекателе стоял небольшой, но весьма продвинутый радар – с фазированной антенной решеткой, такие и в нашем мире на два-три истребителя ставили. Зато системы управления и двигатель были крайне примитивными: элероны и стабилизаторы приводились тросиками и тягами. Отсутствовали даже бустерные усилители. Крыло стреловидной формы было маломеханизированным, с полным отсутствием закрылков. Это должно было очень сильно затруднять посадку. А сам двигатель был прямоточным! Стартовал этот шедевр инженерной мысли, похоже, с передвижной рампы, используя твердотопливные стартовые ускорители. В качестве топлива использовался какой-то гелеобразный состав. Катапульта в самолете отсутствовала, парашют тоже. Пилот, по сути, был смертником. Вооружение самолета состояло из твердотопливных неуправляемых ракет и двух пулеметов…пехотного калибра.
– Что-то я ничего не понимаю! – объявил Гарик после окончания осмотра, сбрасывая на траву последний прибор из кабины. – Сочетания сложнейшей электроники и примитивной механики. Тут даже рации нет. Летать на этом аппарате было безумно неудобно, а уж вести боевые действия просто опасно.
Вот бы еще узнать, что это за символ! – Горыныч похлопал по эмблеме на крыле: вписанные в красную окружность две параллельные голубые линии.
– Это знак нижегородских ВВС, – ответил доселе не сказавший ни слова Андрей.
– Что же ты молчал? – возмутился Горыныч.
– А ты не спрашивал! – возмутился Андрей. – Мне приказали прикрывать, вот я и прикрываю!
– Андрюха! А ты видел раньше такие самолеты? – спросил я.
– Нет, во время войны нижегородцы использовали аэропланы с поршневыми двигателями. Нам хватало и такой беды, ведь у Москвы авиации не было вообще. А это, наверное, новая модель, в последние годы поговаривали о том, что в Нижнем готовят какое-то сверхоружие. Может, в вашем мире этот аппарат и примитивный, но у нас он стал бы настоящим бичом божьим.
– Осталось только выяснить, что делают твои соотечественники в тринадцатом веке! – сказал я. – Однако, ребята, пора сматываться. Мы уже час тут куролесим. Не дай бог враги нагря…
Договорить я не успел. В воздухе мелькнуло что-то темное, и я полетел в кусты от сильного удара в грудь. Краем глаза я все же успел заметить – такая же неприятность досталась и парням. Гарик рухнул под фюзеляж, а Шевчук прямо на груду приборов. Только Маша продолжала стоять на ногах. Через несколько секунд на меня свалились два человека в комбинезонах цвета хаки и начали сноровисто освобождать мою одежду от оружия и боеприпасов. Закончив этот процесс, противники рывком подняли меня на ноги, заломили за спину руки и скрутили локти и колени шнурами. Еще через несколько секунд я лежал под крылом, бок о бок с аналогично скрученными ребятами. Вообще вся процедура захвата не заняла и трех минут.