Потратив пять минут на внимательнейший осмотр местности и не заметив никакого движения, я крадучись вышел из-за прикрытия деревьев. Здесь след терялся, но буквально через пару сотен метров я наткнулся на четкий отпечаток армейского ботинка в подсохшей луже крови. И какое-то время отслеживал перемещения беглеца по кровавой цепочке. Но ближе к месту жестокой расправы земля оказалась утоптана и изрыта гусеницами, да и кровь с подошвы Гончарука стерлась – след опять пропал. Однако, бегло осмотрев раздавленные гусеницами тела, я заметил, что их трогали – многие оказались перевернуты. Зачем сержант это сделал? Да, блин горелый! Он же, сволочь, карманы выворачивал! Старательно так…
Я ускорил шаг и пошел по дуге, обходя трупы и внимательно глядя под ноги. Ведь Гончарук уже ушел, надо только поймать дорожку его отхода. Вскоре мне «повезло» – наткнулся на очередное свидетельство мерзости беглеца. Немного на отшибе лежало тело молодой девушки, погибшей, должно быть, еще при бомбежке. И сержант, проходя мимо, задрал на ней подол платьица и стянул трусы. А потом какое-то время топтался рядом – количество отпечатков ботинок превышало два десятка. С этого места след уже не терялся.
Дальше Гончарук шел ровно, никуда не сворачивая. И я, следом за ним, вскоре вышел на дорогу, по которой сегодня утром нас вез дед Пасько. Отпечатков в дорожной пыли явно прибавилось – кроме сержанта отметились два или три мотоцикла. Судя по рисунку протектора, они проехали на восток. Ну а чертов Гончарук снова потянул меня на запад. Пару километров я протопал, не встретив ни одной живой души. А затем мне послышался топот ног. Бежали несколько человек.
Я мгновенно нырнул в ближайшие кусты и принял стойку для стрельбы с колена. Из-за поворота выскочили знакомые личности – братья-разведчики. А вот преследующие их парни оказались незнакомыми. Судя по одежде – местные жители, молодые, лет по шестнадцать. Двое из них держали в руках дубинки, третий – охотничье ружье. Причем выражение их лиц говорило о крайней степени ярости – с такими рожами спортивным бегом не занимаются. Братья явно чем-то насолили крестьянам – и те страстно желали их побить. Как минимум, а скорее всего – прибить насмерть.
Дождавшись, когда погоня проскочит мимо моего укрытия, я, не особо задумываясь, выстрелил по замыкающему. Целился по ногам – я ведь не зверь какой, крестьян без разбора убивать. Обладатель ружья кубарем покатился на обочину, а его дружки по инерции пробежали еще два десятка метров, прежде чем развернулись на звук выстрела. За это время успеваю передернуть затвор, вылезти из кустов, подойти к раненому и подобрать оружие.
– Раритет! Фирмы «Манлихер», – после беглого осмотра я вслух поделился наблюдением с корчащимся на траве парнем. – И откуда у тебя такой ствол? Впрочем, чего спрашивать – вы ведь до революции под австрийцами были? Только почему он у тебя не заряжен? Эй, козлы! Палки на землю, руки в гору! Живо!
Последнее адресовалось подельникам поверженного хозяина редкой модели одностволки и сопровождалось недвусмысленным невербальным воздействием – отбросив бесполезный трофей, вскидываю к плечу свой «маузер» и целюсь. Пареньки, вознамерившиеся атаковать меня со своими дубинами, правильно поняли посыл – уронили импровизированные «демократизаторы» и подняли руки.
– Вот и молодцы! – похвалил я деревенских. – Пуля, она, как известно, дура! Кто такие? Что здесь делаете?
Парни не ответили, злобно зыркая из-под нахмуреных бровей.
– В молчанку, значит, поиграть решили? Ничего… У меня и не такие герои до самой жопы кололись! Ну-ка, быстро взяли своего товарища, и в кусты!
Пнув их пару раз для ускорения, махнул рукой стоявшим в пятидесяти метрах братьям Караваевым, приглашая их подойти. Узнав меня, мальчишки рванули ко мне как на стометровке.
– Игорь, Игорь! – не добежав, закричал Антон. – Мы нашли того деда!
– Спокойно, ребята, спокойно! Отойдем от дороги, и вы мне все расскажете. И начнете с того, как вы умудрились себе на хвост погоню посадить!
– А… мы не виноваты… – хлюпнул носом Антон. – Они… это… того…
– Ладно, ладно. Успокойтесь! Ружье подберите – и за мной!
Найдя укромное место недалеко от дороги, приказал деревенским положить раненого, а самим встать на колени, скрестив лодыжки, и сложить руки на затылке.
– Пикнете – убью! – грозным голосом предупреждаю пленных.
Караваевы стояли рядом, размазывая по потным лицам дорожную пыль.
– Чего они за вами гнались?
– Побить хотели, – пожал плечами Володя. – В деревне меня засекли и погнались.
– А деревня-то далеко? – не дай бог, там выстрел услышали.
– Нет, мы долго бежали! – горделиво сказал Антон.
– Значит, говорите, побить… – Я задумчиво посмотрел на раненого, который от тряски при переноске потерял сознание. И, судя по разливающейся по его лицу бледности, его накрывал болевой шок. Да и крови много потерял – вон какой след остался. Похоже, бедренная артерия задета. – Следовательно, оказывать ему медицинскую помощь не нужно?
– Э… я не знаю! – растерянно развел руками Володя. – Он нам такие страшные слова кричал на бегу… Я даже повторить не могу.
– На кол посадить обещал! Уши отрезать и свиньям скормить, – пояснил Антон. – Кацапами обзывал… И еще много всего…
– Ага… Тогда пускай пока так полежит, – кивнул я. Судя по характеру ранения, этот любитель экзотических наказаний – не жилец. Ну и поделом! – Отдышались? Рассказывайте по порядку!
– Игнат Пасько сидит в сарае на заднем дворе старосты! – выпалил Антон.
– Так-так… А откуда в советской деревне взялся староста?
– Так он вчера вместе с немцами приехал! – «объяснил» Антон.
Поняв, что от младшего толку не дождусь, я посмотрел на Володю.
– Немцы приехали в Татариновку вчера. Несколько танков и бронемашин. Сколько точно – мы не выяснили, – начал рассказывать Володя. – С ними приехал бывший староста. Он два года назад сбежал, а сейчас вернулся. Он и еще несколько деревенских избили председателя колхоза, а его сына-комсомольца повесили на дереве в центре села. Потом немцы уехали, а староста объявил, что никакого колхоза больше не будет.
– А что с Пасько?
– Ну, его вчера не было. А сегодня он приехал и стал звать мужиков на подмогу… москалям. Ну то есть нам помогать… Староста приказал его схватить и начал выпытывать, где они, то есть мы, прячемся. Но Игнат ничего им не сказал. Тогда они его избили и посадили в сарай на подворье старосты. Там он до сих пор и сидит.
– И как вы все это умудрились выяснить? – удивленно спросил я. – Особенно про вчерашние события…
– Так мы это… местных мальчишек пойма… познакомились! – отводя глаза, сказал Антон. – Ну, они нам все и рассказали.
– Били? – хмыкаю понимающе.
– Конечно, нет! Мы ведь пионеры! – «честно» соврал старший брат.