– Вот именно поэтому. Такими пилотами, как Тореадор, не разбрасываются, – сухо отрезал командир БЧ-7. С одной стороны, он понимал, что командир прав, но с другой – был твердо уверен, что и сам тоже прав. И в том, что уже сказал ему, и в том, что осталось недосказанным. Он просто не мог поступить иначе, не мог – и все. И как офицер, и как человек…
– Роман пилот опытный, более чем опытный, и раз он ушел в атмосферу, значит, не настолько поврежден, чтобы в ней сгореть! Так что у нашей Бешеной есть все шансы его спасти, – говоривший с удивлением посмотрел на собеседника, на лице которого была написана жалость. К кому? К сбитому Тореадору? Или к Лидке, Бешеной Белке? Или к нему самому? Бред какой-то!..
Хайнц, опустив глаза, смущенно кашлянул и, похлопав командира АКУГ [2] по плечу, ушел. На самом деле он просто не знал, какое решение сам бы принял в подобной ситуации. Но, слава богу, пока ударной авиагруппой и всей «седьмой бэ-че» командует не он, ему и не придется их принимать, эти решения…
Лидка плавно вошла в атмосферу. Похоже, пока все в норме – ее не засекли при прохождении верхних слоев, да и сейчас голоэкран светился ровным салатовым светом, не спеша вычерчивать азимуты на вражеские радары. Девушка бросила взгляд на заработавший альтиметр. Семь тысяч метров, шесть, пять. Машину хорошенько тряхнуло – это не страшно, всего лишь воздушная яма. Пожалуй, пора начинать торможение. Серьезных возвышенностей внизу, конечно, нет, но осторожность не помешает. Три тысячи, две. Теперь бы еще выбрать подходящее место для посадки. Вон та окруженная лесом зеленая проплешина вполне подойдет. Правда, на опушке виднеется какой-то дом, даже, скорее, целая усадьба, что означает нежелательный контакт с местным населением, но делать нечего: сигнал аварийного маяка упавшего истребителя шел именно из этого района, плюс-минус несколько километров по пеленгу. Значит, нужно садиться. Гравитационные двигатели послушно изменили вектор тяги, гася инерцию скользящей по посадочной глиссаде пятнадцатитонной машины. Ниже, еще ниже… Лидка коснулась соответствующей клавиши, выпуская опорные стойки шасси. И тут же в углу голоэкрана замигало тревожное предупреждение: правая задняя «точка» не встала на стопор. Ничего ж себе подарочек! Заклинило? Повреждено? И что теперь делать? Катапультироваться? Без проблем, снабженная антигравом спаскапсула может отделиться, даже когда машина стоит на грунте, но ведь им с Романом, буде она его найдет, еще надо на чем-то выбираться с планеты. Да и машинку жалко, что ж она за пилот, если при первой же опасности бросит в беде верную «Акулу»?! Нет, надо сажать. Но как? Раньше ей приходилось сажать истребитель «на брюхо» только в ангаре, но там были антигравитационные и магнитные финишеры и целая бригада техников. Что ж, значит, пришла пора проделать это и в полевых условиях. Так, убираем шасси – на двух точках машина все равно не устоит, – сбрасываем скорость и зависаем, медленно опуская истребитель. Вот все хорошо в «шарке», но конструкторы отчего-то совершенно не предусмотрели, что иногда пилоту необходимо видеть и то, что происходит под брюхом! Десять метров, пять… касание. Виртуальная сеть равнодушно ретранслировала в гермошлем донесшийся снаружи отчетливый хруст, да такой, что девушка даже вздрогнула: ну не могла она настолько повредить машину, никак не могла! Неужели разрушился один из расположенных под фюзеляжем оружейных контейнеров?
Лидка нащупала разъем, соединяющий высотный костюм с бортсетью, разомкнула. Тактический голоэкран, прощально мигнув напоследок, погас. Теперь она сидела внутри абсолютно глухого бронированного кокона, в случае опасности превращающегося в спасательную капсулу – времена, когда пилоты наблюдали за ходом боя сквозь выступающие за пределы фюзеляжа прозрачные фонари из стекла или бронепластика, давно канули в Лету. Слишком велики стали скорости, слишком огромны действующие на корпус нагрузки. При свете аварийной панельки девушка нажала клавишу внешнего замка, и бронекупол бесшумно уехал назад, полностью скрывшись в корпусе. Стянув шлем, она вылезла из кабины – прыгать пришлось метров с двух: даже лежащий на брюхе «шарк» был довольно высок – и огляделась. Истребитель ровно стоял на земле, оба его подфюзеляжных контейнера были целы, лишь обильно заляпаны какими-то зеленовато-белыми влажными ошметками. С подозрением приглядевшись, Бачинина не удержалась от смеха: машина застряла посреди грядок с капустой! Вот так приземление, высший пилотаж, блин! Если запись с регистратора каким-то образом попадет в бортсеть корабля (техники из обслуги авиакрыла известные хохмачи, вполне могут так пошутить), засмеют ведь!..
– Ах ты моя соковыжималочка! – отсмеявшись, Лидка нежно погладила машину по покрытому антирадарным камуфляжем боку. – Никак, капустки захотела…
Раздавшееся за спиной «ой» оказалось столь неожиданным, что резко обернувшаяся девушка едва не схватилась за оружие. Точнее, рука метнулась было к закрепленной на поясе кобуре, но вытаскивать пистолет она не стала: спешащая к ней женщина угрозы явно не представляла.
«Но скандал из-за капусты, кажется, будет», – отстраненно подумала Лидка. Ну почему у них нет никаких спецзанятий по общению с местным населением планет, вблизи которых ведутся боевые действия? Ведь у каждой дальней колонии свой десятилетиями формировавшийся менталитет, свои жизненные понятия и устои. И не суть важно, что здесь еще не было никаких войск, ни корпоративных, ни наших, – в любой момент действия могут принять наземный характер – «Новые» наносят свои удары по планетам безо всякой логики. Нет, логика наверняка есть, ее просто не может не быть, но вот в чем она, пока никто не знает. А общаться-то с людьми нужно!.. Хорошо, хоть говорит тетка понятно, на суржи, являющемся смесью старого русского и украинского. Впрочем, не будь у Лидки славянских корней – фиг бы поняла хоть слово…
Тем временем тетка, колыхая могучей грудью и не менее могучим животом, остановилась в метре от нее, с трудом переводя дух. Затем она открыла рот, и девушка услышала менее всего ожидаемый в подобной ситуации вопрос:
– Ой, бачьте, девка! Живая! Молочка хочешь?
От удивления Бачинина кивнула, хотя молоко, в принципе, ни в каком виде не любила. Через несколько минут она уже сидела за столом, с ужасом глядя на чуть ли не литровую запотевшую кружку перед собой. Тетка со странным именем Одария сидела напротив, не сводя с нее добрых и немного грустных глаз. Девушка нерешительно коснулась емкости: интересно, если она и вправду все это выпьет, сможет ли ее непривыкший организм не то что на поиски Романа отправиться, а вообще отойти хоть на десять метров от ближайшего, гм, санузла?