— И дела у меня тоже, — проныл Инций, нежно поглаживая живот. — Слушай, а на рабочем месте нельзя удалить?
— Можно.
— Вот видишь!
— Но только на моем рабочем месте, — закончил вредный эрлиец. — Инций, хватит мне голову морочить. Приезжай, пройдешь обследование. Может, у тебя не выползень, а обжорство.
— А потливость?
— Простудился.
— А газы?
— Обжорство.
— А если глаза покраснеют?
— Депрессия.
— У тебя на все ответ заготовлен.
— Это потому, что я врач.
Врач. Нож. Хирургическое вмешательство… Детские комплексы окутали утомленного борьбой за жизнь конца липким туманом.
— Ты едешь или нет?
— Я подумаю, — пискнул Инций и положил трубку.
В животе вроде успокоилось, однако предательский удар мог быть нанесен в любой момент.
— Выползни иногда рассасываются, — попытался приободриться конец и подошел к зеркалу — проверить глаза. Очень красивые и совсем не красные. — Врет Ляпсус, со зла врет! Коновал чертов.
Инций откупорил еще одну бутылочку эрлийского особого, [5] подумал, смешал в бокале с текилой один к одному и вернулся на диван. Однако лечению помешал телефонный звонок.
— Алло!
— Что решил? — поинтересовалась женщина.
— А-а… это ты. — Конец сделал большой глоток целебного средства.
— Что значит: «это ты»? — возмутилась женщина.
— Извини, любимая…
— Перестань лицемерить! Мы разводимся!
— Ах…
Подкравшаяся болезнь ненадолго отвлекла Инция от назревающих на личном фронте неприятностей. С другой стороны, какие могут быть проблемы с женщинами? Ни-ка-ких. Все вопросы легко уладить даже с помощью телефона.
— Ритуся, королева моя ненаглядная, ну, не надо злиться, звездочка, я…
Инций умело играл тембром: голос взволновал бы даже мужчину… ну, по крайней мере, не оставил бы равнодушным. А уж на женщин умения концов и их знаменитая семейная тайна действовали без осечек. Именно поэтому Инций в свое время согласился жениться на неприступной, но вожделенной красотке — знал, что в случае необходимости сумеет прекратить отношения без особых проблем. Не подумал, что его мастерство должно было бы сломить сопротивление и без штампа в паспорте.
— Ритуся, лапочка…
— Ты изменял мне каждый день! — отчеканила «лапочка».
— Неужели?
— У моего адвоката тридцать часов порнографических записей.
— Он что, извращенец?
— Шути, шути, придурок.
— Я — кто?
— И не думай, что я не воспользуюсь этой информацией!
Разговор шел совсем не так, как планировалось.
— Риточка, милая… — растерянно промямлил конец.
— Ты мне заплатишь за каждую измену, которую совершил во время нашей семейной жизни.
— Очень короткой.
— Но законной!
— Хочешь бриллиантовое колье?
Предложение прозвучало жалко. А в устах конца — позорно жалко.
— Я хочу «Кастрюлю»!
— Что?!!
— И я ее заберу, — подытожила обманутая жена. — Мой адвокат в этом не сомневается.
— Да я… Да ты…
— Я тебя бросаю, любимый.
— Это не по правилам! — взвыл Инций.
— По каким правилам, придурок? Правила устанавливаю я!
— Нет!
— Слушай внимательно: я тебя бросаю! Я тебя бросаю! Я тебя…
Конец с омерзением отключил телефон, вскочил, опрокинув на ковер бокал с недопитым снадобьем, и вновь подбежал к зеркалу:
— Что происходит, а?
Отражение молчало и глупо улыбалось. Да еще и глаза покраснели.
— У меня депрессия.
«И большие проблемы!»
Ни одна женщина в мире не могла противостоять концам, когда они включали свое знаменитое умение. Ни одна! В начале разговора Инций старался изо всех сил, однако на Риту его мастерство не действовало.
— У меня депрессия?
Ерунда. Соблазнение происходило у концов на уровне инстинктов, было столь же естественным, как и умение дышать. [6]
Жизнерадостные толстяки затаскивали женщин в постель, даже пребывая в бессознательном состоянии. Их безропотно слушались самые дикие тигрицы, так что болезнь тут ни при чем.
— Неужели со мной что-то случилось? Неужели я больше никогда…
Губы задрожали, на покрасневшие глаза навернулись слезы, лоб покрылся испариной, и газы… Куда же без них?
Инций вытащил из кармана надушенный платок, тщательно вытер лицо, шею, бросил изящный лоскуток под стол, достал из тумбочки свежий и вернулся к зеркалу.
— Мне нужно срочно проверить инстинкты. Нужна… гм… твердая женщина, которая… гм… далека от мысли переспать со мной.
Уверенность постепенно возвращалась. Часть тела между животом и шеей, которая у других народов называется грудью, горделиво приподнялась. Инций расправил золотые цепи, пошевелил пальцами и, удовлетворенный блеском драгоценных камней, кивнул себе:
— Я справлюсь!
* * *
Бар «Три Педали»,
Москва, улица Большая Дмитровка,
2 ноября, четверг, 19.59
— Беги скорее, дерево!
— Не отставай!
Бар «Три Педали» не принадлежал Тотализатору, однако был, наверное, самым «игровым» заведением Тайного Города. Десятки развешанных по стенам телеэкранов непрерывно транслировали едва ли не все проходящие в мире соревнования, начиная с «Формулы-1» и заканчивая экзотическими гонками на буйволах. Результаты фиксировались на огромных табло, выигрыши выплачивались тут же, за столиками или у стойки бара. Несмотря на многочисленные просьбы, управляющий баром Мурций Чейз наотрез отказывался открывать в баре филиалы букмекерских контор, а потому «жучкам» приходилось действовать по старинке: шнырять между игроками, раздавая билеты и шелестя наличными. Мурций считал, что подобный подход создает в «Трех Педалях» уникальную атмосферу.