Очень уж долгий выдался день.
В затемненном номере горели свечи. У кровати, застеленной ослепительным хлопком «только для белых», стоял полный кувшин с водой. Холлис положила на мраморную поверхность высокого столика на мини-кухне коробку, импровизированную сумочку и конверт покойного Джимми Карлайла со стодолларовыми бумажками.
Затем при помощи мелкого тупого лезвия в рукояти штопора разре́зала прозрачную ленту, запечатавшую картон.
Поверх пузырьковой пленки лежала серая квадратная карточка с удивительно вычурной, в вавилонском стиле надписью: «Настало время иметь свой собственный. Нажмите ВКЛ. Х».
Отложив ее в сторону, Холлис развернула пузырьковую упаковку – внутри было что-то неблестящее, черное с серебром – и вытащила на свет более броскую, стильную версию беспроводного шлема, в котором любовалась кальмаром у Бобби Чомбо.
Все те же простые контрольные панели. Она покрутила подарок в руках, ища фирменный знак производителя, – и не нашла. Правда, увидела крохотные выпуклые буквы: «СДЕЛАНО В КИТАЕ»... Ну конечно, а что там не сделано в наши дни?
Холлис примерила шлем только для того, чтобы покрасоваться при свете зажженных свечей перед зеркалом, но незаметно для себя дотронулась до какой-то сенсорной панели. В дюймах от уха раздался отчетливый голос Одиль:
– Локативная инсталляция у тебя в номере.
Через секунду, опомнившись, журналистка поняла, что вскочила на кровать и вцепилась руками в шлем от неожиданности.
– Это «Маки» Моне. Ротч.
Что за Ротч?
– Цветы всегда совпадать по яркости с фоном.
И вот они появились, закачали ало-рыжими лепестками на уровне одеяла: в комнате выросло целое поле маков.
Холлис поводила головой – посмотреть, что получится.
– Это лишь одна из картин, часть ее аргентинской серии. Ротч.
Ну вот, опять.
– По ее милости, «Маки» Моне теперь повсюду. Звякни, когда получить. Надо поговорить, и про Чомбо тоже. – Она произнесла «Шомбо».
– Одиль?
Ах да, это же запись. Не слезая с кровати, Холлис наклонилась и левой рукой погладила несуществующие цветы. Она почти ощутила их прикосновения. Затем перекинула ноги за край постели, нащупала ступнями пол и осторожно, бредя по колено в маках, двинулась к занавешенному окну. На миг почудилось, что лепестки просто плавают на глади сонного озера. Автор наверняка не предполагал такого эффекта, подумала журналистка.
Вот и окно. Отдернув многослойные шторы, Холлис выглянула на Сансет. Она почти ожидала увидеть, что Альберто усыпал улицу трупами знаменитостей, живописными картинами славы и горьких мук, но ничего такого не заметила.
Тогда она сняла шлем, подошла к столу по внезапно опустевшей комнате и стала ощупывать сенсорную панель, пока зеленый индикатор наконец не погас. Уже убирая подарок Бигенда в коробку, она обнаружила под пузырьковой пленкой кое-что еще.
И достала на свет виниловую фигурку муравья, синего муравья. Водрузила его на мраморную столешницу и ушла с вечерней сумочкой в ванную комнату. Открыла горячий кран, а тем временем вытряхнула сумочку и вернула на место ее обычное содержимое. Попробовала, не горячо ли, разделась и забралась в пенистую воду.
Теперь уже трудно было вспомнить, с какой стати Джимми понадобилось столько денег в Париже, а солистка «Кёфью» пожелала с ними расстаться (и как ей вообще удалось заполучить в свои руки наличные).
Да, он взял франками. Как давно это было.
Холлис лежала на спине, оставив над водой только лицо. Игрушечный остров над пенистыми волнами. Isla de Hollis. [91]
Перед ее мысленным взором качались маки Одиль. Вспомнились рассказы Альберто о сложностях создания и выбора текстуры для очередного представления, изображающего несчастье какой-нибудь «звезды». Надо думать, эти цветы устроены проще. Хотя, строго говоря, нельзя исключать никакую возможность.
Холлис подняла голову над водой и начала втирать шампунь в волосы.
– Джимми, – произнесла она, – а ты меня все же достал. Если б ты только знал, как все будет мерзко и глупо.
Намыленные волосы погрузились обратно в воду. Отсутствие покойного друга продолжало заполнять собой ванную, и бывшая певица заплакала раньше, чем начала ополаскивать голову.
Вьянка сидела со скрещенными ногами на полу в квартире Тито, пристроив на коленях «Сони», и протирала плазменный экран тряпочкой «Armor All». На голове у кузины была одноразовая сетка для волос, а на руках – белоснежные хлопчатобумажные перчатки. Покончив с телевизором, Вьянка уберет его в заводскую упаковку, которую тоже, в свою очередь, обязательно вытрет.
Тито, в такой же сетке и перчатках, сидел напротив и чистил тряпочкой клавиши «Касио». В коридоре стояла целая коробка с моющими средствами и новенький, дорого́й на вид пылесос – немецкий, как утверждала Вьянка. По ее словам, он не выбрасывал ничего, кроме воздуха, поэтому не оставлял в квартире ни волоска, ни других следов.
Совсем недавно Тито помогал кузену Эйсебио выполнить похожую процедуру. Впрочем, у того в основном были книги. Согласно протоколу, каждую из них необходимо было перелистать на предмет забытых бумажек и вытереть. Тито не объясняли, почему и куда исчез Эйсебио. Так полагалось по протоколу.
Мужчина посмотрел на симметричные дырочки в стене, оставшиеся после плазменного экрана.
– А ты не знаешь, где теперь Эйсебио?
Вьянка отвлеклась от работы и с прищуром взглянула на кузена из-под белой бумажной повязки, на которой держалась сетка для волос.
– Колония Докторес.
– Как?
– Докторес. Федеральный округ Мехико. Или где-то поблизости. А может, и нет.
Она пожала плечами и продолжала вытирать.
Тито надеялся, что ему не придется возвращаться в Мехико. Мужчина не покидал Соединенные Штаты с тех пор, как попал сюда, и впредь не желал бы этого делать. Особенно теперь. Если бы у него был выбор, Тито предпочел бы Лос-Анджелес; там тоже имелись кое-какие родственники.
– Мы с Эйсебио тренировались по Системе, – произнес он, переворачивая свой «Касио» и продолжая чистку.
– Он был моим первым парнем, – сказала Вьянка.
Неужели правда? Впрочем, напомнил себе кузен, ведь она только внешне смахивала на подростка.
– И ты не в курсе, где он?
Вьянка снова пожала плечами.
– Наверно, в Докторес. Хотя кто его знает.
– Как вообще принимается решение, кого и куда послать?
Она опустила тряпку на крышку контейнера «Armor All» и взяла упаковочный сегмент из пенопласта. Тот безупречно сел на угол «Сони».