Тито мысленно вернулся в день, когда он впервые передал старику айпод на Вашингтон-сквер, у шахматных столиков. Падал снег. Только сейчас мужчина осознал, как многое изменила та встреча, как в конечном итоге привела его сюда. Он приклеил третий магнит. И передвинулся. В памяти всплыл ужин с Алехандро. Четвертый диск с резким щелчком прилепился на место. Тито шагнул дальше. Пятый. Мимо прошли трое мужчин, их рабочие шлемы сверху напоминали круглые пластиковые кнопки, две красные и одну синюю. Тито стоял, прижав ладони к холодной стали. Шестой. Вспомнилась Юнион-сквер и уход от погони под наблюдением guerreros. Седьмой и восьмой магниты расположились на расстоянии одного фута. Щелк, щелк. Девятый.
Упираясь ногами в бирюзовую стену, Тито легко взобрался на крышку. Отвязал конец веревки, спустил его черными кольцами на бетон и соскользнул вниз. Потом стянул с лица душный респиратор, жадно глотнул прохладного неотфильтрованного воздуха и ловким движением развязал оставшийся на верху конец. Поймав упавшую веревку, быстро свернул ее и зашагал прочь.
Как только бирюзовый контейнер скрылся из вида, мужчина выбросил сумку с респиратором и веревкой в мусорный бак, а растерзанные перчатки оставил на буфере грузоподъемника. Зеленая куртка в мешке из-под цемента точно так же отправилась к портовым отбросам.
Натянув на голову черный капюшон от рубашки, Тито надел поверх него рабочую каску. Ошун бесследно пропала, оставив его в одиночку искать выход.
Мимо, на расстоянии сотни ярдов, неспешно прогромыхал дизельный локомотив с черно-белыми диагоналями на боку. Следом за ним тянулся ряд вагонов-платформ, на каждой из которых стояло по одному контейнеру.
Тито шел вперед, не останавливаясь.
* * *
Он почти уже выбрался, когда неизвестно откуда появился вертолет, обрушив на рельсы круг яркого света, режущего глаза. На ходу прыгнув с поезда, мужчина десять минут плутал среди зарослей ежевики. Прежде он был уверен, что у него уйма времени и возможностей исполнить задание, и вот, пожалуйста: очутился на вершине шестифутового забора, в разодранных джинсах, словно мальчишка, и никаких следов Системы. Между тем вертолет взмыл в воздух и улетел – наверное, в сторону моря. А потом сделал круг. И вернулся. Прянув на землю с забора, Тито услышал, как затрещали многострадальные джинсы.
– Эй, чудик, – произнес чей-то голос, – ты чё, не в курсе? Там на каждом шагу понатыканы детекторы движения.
– Возвращается, – прибавил незнакомый парень, указывая в небо.
Тито вскочил и собрался было уносить ноги. Внезапно узкая парковая аллея содрогнулась и словно раскалилась добела, почти лишившись теней; вертолет завис над недавно позеленевшими кронами деревьев. В са́мом центре луча оказались Тито и еще трое мужчин. Двое из них, прислонив к спинке скамейки крупное электропианино, воспользовались свободными руками, чтобы показать вертолету средний палец. Третий держал на красном нейлоновом поводке белую волкоподобную собаку.
– Игорь, – представился он, ухмыляясь. – Ну, как ты в целом, дружище?
– Рамон, – отозвался Тито, оставшись наконец в темноте.
– Не хочешь подсобить? Мы тут перебираемся в новую студию. С меня пиво.
– Конечно, – бросил Тито, зная, что ему пора выбираться с улицы.
– А ты, случаем, ни на чем не играешь, приятель? – полюбопытствовал Игорь.
– На клавишных, – ответил тот, и белая собака лизнула ему руку.
– Вот и чудненько, – подытожил новый знакомый.
– Моя сумочка, – спохватилась Холлис на обратной дороге и заглянула за сиденье. – Сзади тоже нет. Может, отдали мусорщикам?
– Нет, я ее здесь видел, рядом со штативом.
Гаррет собирался отдать треножник приятелю, обустроившему для них мастерскую. Приятель занимался фотографией, а штатив был очень хороший. Остальное перешло в руки «мусорщиков», подъехавших на стоянку в забрызганном бетоном пикапе и получивших деньги за то, чтобы поутру все улики стали частью фундамента под торговый центр.
– Очень жаль, – произнес молодой человек, – но мы не можем вернуться.
Холлис припомнила шифровальное устройство Бигенда – пропадет, и пусть его. А как же деньги Джимми?
– Ой.
Но вдруг она странным образом ощутила, что рада избавиться и от первого, и от второго. Пухлый конверт угнетал ее, в нем было нечто неправильное. Кроме телефона, шифратора, ключей от квартиры и «фаэтона», водительских прав и одинокой кредитки, вместе с сумочкой пропало лишь немного косметики, фонарик и несколько мятных леденцов. Да, точно: паспорт остался на квартире Бигенда.
– Видно, ее забрали по ошибке, – сказал Гаррет. – Но это была строго односторонняя сделка. Так что извините.
Может, сказать ему про следящую систему GPS? Ну нет, слишком долго объяснять.
– Ладно, не беспокойтесь.
– Ключи от автомобиля тоже были в сумочке? – спросил молодой человек, сворачивая с Кларк-стрит.
– Да. Я припарковалась вверх по улице, за углом, вот здесь, у мусорного бака, как раз у поворота на ваш...
Из маленькой голубой машины, остановившейся возле опаловой громады «фаэтона», появилась высокая фигура в черном.
– ...Переулок, – закончила Холлис.
– Кто это?
– Хайди, – ответила журналистка. Проезжая мимо, она увидела, как по другую сторону автомобиля во весь рост распрямился бородатый мужчина; со времени их последней встречи он еще чуть-чуть облысел. – А это Инчмэйл.
– Рег Инчмэйл? Серьезно?
– Остановите здесь, за переулком, – попросила она.
Гаррет так и сделал.
– А что случилось?
– Не знаю, только лучше их увести отсюда. Не представляю, что вы еще задумали, но уверена, что-то есть. Надо уговорить их меня спасти. Кажется, они тут именно за этим.
– Вообще-то неплохая затея, – одобрил молодой человек.
– Как мне с вами связаться?
Он протянул телефон.
– Больше никому не звоните по этой трубке. Я сам объявлюсь, когда все более-менее уляжется.
– Ага.
Журналистка вылезла из кабины и помчалась назад навстречу Хайди Гайд, которая уверенно шагала к ней по тротуару в байкерской куртке. Судя по звукам за спиной, фургон покатил прочь.
– Ну, что за дела? – осведомилась Хайди, похлопывая по ладони трехфутовой дубиной, упакованной в оберточную бумагу.
– Делаем ноги, – на ходу обронила Холлис. – Давно приехала?
– Только что. – Барабанщица развернулась и пошла следом.
– А это как называется?
– Топорище.
– Зачем?
– На всякий случай.