«Пресс-службы Великих Домов по-прежнему хранят молчание относительно вчерашнего происшествия на Пятницкой улице. Какую операцию проводил там Зеленый Дом? Почему не была задействована Служба утилизации? Очевидцы сообщают, что, помимо боевых магов Великого Дома Людь, в Замоскворечье были замечены наблюдатели Ордена и Темного Двора. Не кажется ли вам, что наши лидеры слишком уж секретничают…» («Тиградком»)
* * *
Нескучный сад,
Москва, Пушкинская набережная, 18 марта, четверг, 04:54
Матвей не боялся, что наблюдатели засекут его появление в Тайном Городе — межконтинентальные переходы, которые создавал Близнец, имели принципиальное отличие от классических порталов Великих Домов. Большая Дорога другое дело, дальний переход вихрем рвал энергетические поля и не мог остаться незамеченным, внутри же мира действовали иные законы, и легкий штрих, нежное прикосновение, которым Близнец изменил окружающую действительность, прошел мимо самых лучших магов Тайного Города. Ведь чтобы уловить действия геоманта, надо обладать не меньшей, чем у него, чувствительностью…
Межконтинентальный портал Матвея не имел ничего общего с энергетическим вихрем, создаваемым классическим магом. Не было причудливой воронки, стремительно кружащейся над землей, не было пусть и очень короткого и комфортного, но все-таки — путешествия в потоке энергии — обязательных спутников обычного перехода. Все было совсем не так. Проведя предварительную работу, Близнец помахал рукой Ивану, одернул пиджак — он еще не совсем привык к новому костюму — и не торопясь пошел по одной из тропинок «Девонширского» парка. Он должен был сделать семь шагов. Матвей честно предупредил обо всем Ивана, но молодой Плотников все равно не удержался от изумленного вскрика, когда Близнец исчез. Не растаял в воздухе, не провалился сквозь землю, а именно исчез, мгновенно, молниеносно. Навсегда.
Иван машинально огляделся и, убедившись, что остался в парке один, улыбнулся:
— Прощай, Матвей!
— Прощай, Иван.
Восьмой шаг вывел Близнеца в Москву. Из вечернего Лонг-Айленда в утренний Нескучный сад. Матвей сделал пару шагов, остановился и посмотрел на одноэтажное светлое здание.
— Кажется, я не ошибся.
Он улыбкой поприветствовал знакомый дом, с легким удивлением покосился на кучу неубранного снега и выглядывающий из-под него мусор, покачал головой и по крутому пригорку спустился к набережной. Несколько минут спустя, когда неподалеку от Странника остановился массивный черный «Мерседес», Матвей внимательно разглядывал едва виднеющиеся на противоположном берегу Москвы-реки здания.
— Господин Близнец?
Странник медленно обернулся и молча кивнул.
— Прошу вас. — Шофер предупредительно распахнул заднюю дверцу автомобиля.
Матвей забрался в салон и крепко пожал руку сидящему там немолодому мужчине в очень дорогом костюме.
— Эммануил Леонидович?
— Можно просто Моня, — после короткой паузы ответил Кунцевич. Его черные глаза внимательно ощупали Близнеца. — Иван сказал, что вы его большой друг?
— Так и есть.
— Тогда просто Моня.
— А я просто Матвей.
— Коньяк? Виски? Джин? Водка? — В просторном салоне лимузина, разумеется, нашлось место для бара, и Моня жестом гостеприимного хозяина указал на бутылки. — С дорожки, так сказать.
— Не сейчас, — улыбнулся Близнец.
— Как угодно. — Кунцевич откинулся на спинку сиденья. — Я приготовил для вас квартиру на Остоженке, в вашем распоряжении машина с водителем, завтра утром она будет ждать вас у подъезда. Вот здесь деньги, телефон и водительские права на ваше имя.
Небольшая барсетка перекочевала на колени Близнеца.
— Я не умею управлять этими… э-э… авто.
— И не нужно, — рассмеялся Моня. — Права заменят вам удостоверение личности, за один день я не успел сделать паспорт.
— Понятно.
— Если потребуется что-нибудь еще — в памяти телефона забит мой личный номер, звоните в любое время.
— Непременно.
Пользоваться современным телефоном Близнеца научил Иван.
Тем временем «Мерседес» выехал из ворот сада на широкую улицу, и за ним молниеносно пристроился массивный черный джип.
— Ваши люди? — осведомился Матвей, кивнув в окно.
— Издержки высокого положения, — хмыкнул Моня. — Иван вкладывает большие деньги в экономику России.
— Да, он рассказывал…
— Не то чтобы здесь так же опасно, как десять лет назад, но — в общем, надо держать марку.
— Понимаю, — согласился Близнец, выдержал короткую паузу и поинтересовался: — Иван говорил, какое дело привело меня в Москву?
— Намекнул, — ответил Кунцевич. — А если бы не сказал: я бы догадался.
— Догадались бы?
— Иван попросил меня встретить человека в Нескучном саду в пять часов утра, — пожал плечами Моня. — Это, мягко говоря, странно. А насколько я успел изучить Плотникова, странности в его инструкциях появляются только тогда, когда речь идет о Троне.
— Вас не смущают эти странности? — осторожно спросил Матвей.
— Будь я помоложе, обязательно постарался бы докопаться до истины, — не стал скрывать Кунцевич. — Но Моня слишком стар, толст, неповоротлив, хорошо умеет молчать и понимает святость семейных тайн. — Истинными были только два последних замечания: в свои пятьдесят с хвостиком Кунцевич был подтянут, крепок и весьма энергичен. — К тому же я ценю дружбу Ивана — он сделал меня очень богатым человеком. Мне нравится моя жизнь. Мне повезло, что я встретил Ивана.
— Мне кажется, повезло вам обоим, — серьезно кивнул Матвей.
— Не буду спорить, — рассмеялся Кунцевич.
— Мы приехали?
«Мерседес» плавно остановился у подъезда прекрасно отделанного дома.
— Моня, у меня есть несколько тем, которые я бы хотел обсудить как можно быстрее, — извиняющимся тоном произнес Близнец. — Не сочтете ли вы за труд…
— А я и не собирался ограничиваться ролью простого встречающего, — махнул рукой Кунцевич. — Пойдемте, Матвей, наверху нас ждут легкие закуски и бутылочка весьма достойного коньяка.
* * *
— Трон все-таки похитили из Кедрового, — рассказывал Моня, задумчиво попыхивая трубкой. — Сначала все было так, как хотел Александров: артефакт вывезли из центра и погрузили на платформу. Но доехал он только до следующей станции. Небольшой конвой, который выделил генерал, ликвидировали, а сам груз пропал.
— Это могла быть операция прикрытия, — предположил Матвей. — Заметание следов. Насколько я понимаю, Александров был не таким уж тупым.