Сигналом к атаке послужил удар, который Контейнер нанес водило. Чел повалился на асфальт. Иголка, закрытый от лишних взглядов артефактом невидимости, распахнул дверцу и вытряхнул из кабины второго шофера. А урки из группы прикрытия тут же попали под плотный огонь Шибзичей. Но аккуратный огонь. Фюрер велел действовать без особых зверств, поэтому дикари сначала отвели души на автомобилях, превратив бандитские машины в груды неприспособленного для самостоятельного передвижения железа, а потом занялись самими уголовниками: извлекли из автомобильных останков, избили, ограбили, раздели до исподнего и связали.
Вся операция заняла две с половиной минуты и была полностью скрыта от проезжающих плотным мороком. Зато когда он исчез, челы с удивлением обнаружили на обочине оживленного шоссе два дымящихся автомобиля, десяток связанных мужчин в канаве и… И больше ничего: к этому времени грузовик уже въезжал в Москву.
К северу от озера Байкал, 30 июня 1908 года, на рассвете
Профессор не случайно выбрал для проведения церемонии уединенную заимку в глухом сибирском уголке. Фрол Гангрена, врач Кафедры, был родом из этих мест и рассказал Мельникову о таежной избушке, которую редко навещали охотники, — слишком уж далеко находился домик от обжитых мест. Профессору место приглянулось. Отсутствие же дорог не доставляло хлопот: порталы геоманта не требовали энергии и не попадали в поле зрения Великих Домов. Отправляя в Сибирь снаряжение для путешествия, Близнец строил грузовые переходы прямо из Москвы, со склада, который находился в двух шагах от Замка, и ни один наблюдатель не заметил его активности. Не мог заметить…
И последний портал, из Иркутска, которым Матвей и Мельников доставили в тайгу Трон, тоже оказался не по зубам нелюдям. Несмотря на то что лучшие, самые лучшие маги Темного Двора тратили массу энергии и сил на прощупывание сибирских просторов, им не удалось увидеть, куда челы перебросили Источник. Не удалось…
Теперь Трон важно возвышался посреди небольшой поляны, и первые лучи восходящего солнца с любопытством скользили по древнему металлу атлантов, словно удивляясь, какая сила занесла наследие Посейдона в таежную глубинку. Не меньшее любопытство, смешанное с бурным восторгом, вызвал Источник у учеников профессора, но им повезло куда меньше, чем солнечным лучам: пары презрительных фраз Спицына оказалось достаточно, чтобы молодые люди оставили артефакт в покое и не подходили к нему ближе чем на двадцать шагов. На Кафедре уже знали, что спорить с высокомерным аристократом себе дороже — высмеет или обольет помоями, а потому оробевшим ученикам Мельникова оставалось только наблюдать за тем, как граф-Хранитель, сопровождаемый одним лишь Андреем Близнецом, внимательно изучает заглушенный Источник. Андрея Спицын привечал, в последнее время лингвист много времени проводил с графом, переводя по его просьбе какие-то древние работы, и был единственным членом Кафедры, за исключением профессора, к которому Хранитель относился… ну, не как к равному, конечно, но с намеком на уважение.
— Матвей!
Геомант сидел на пне, медленно листая густо исписанные листы толстой тетради, не читал, просто освежал в памяти какие-то детали. При появлении Мельникова он оторвался от записей и поднял голову:
— Да?
— Вспоминаешь? — Профессор заглянул в тетрадь. — Правила нанесения Печати… Хорошо…
Он явно не знал, как начать разговор. Близнец отложил записи и встал на ноги.
— Что случилось?
— Матвей… — Мельников отвел глаза. — Я хочу, чтобы ты провел церемонию в одиночку.
Сказал и улыбнулся так, словно сбросил с души неимоверный груз. Слово прозвучало. Близнец вздрогнул, опустил плечи, и в его глазах мелькнула боль.
— В следующий раз тебе придется ставить Печати без меня, — спокойно продолжил профессор. — Думаю, надо привыкать к самостоятельности с самого начала.
— Значит, все кончено? — убитым голосом спросил геомант.
Разумеется, Матвей знал о проблеме, знал о несокрушимой преграде, вставшей на пути Мельникова, и отдал массу сил, чтобы обойти это препятствие. Последние месяцы профессор и геомант работали как одержимые, перепробовали массу вариантов, провели сотни опытов… Безуспешных опытов, но молодой человек все равно верил, ВЕРИЛ, что учитель найдет решение. В последний момент вырвет у судьбы свое право на мечту.
— Все кончено, — кивнул Мельников. — Увы, Матвей, проклятая чудская кровь не позволит мне получить Печать Странника.
— Это неправильно! Неправильно!!
Профессор сделал все, чтобы свершилось невозможное. Его ум, его вера, его энергия толкали Кафедру вперед, приближали момент величайшего события в истории Земли, позволили магической мысли челов достичь немыслимого пика. Мельников победил, но воспользоваться плодами виктории ему не суждено: энергии Трона недостаточно для полукровки, нужен Карфагенский Амулет. Нужны красные волны огненной Чуди. Нужны потоки огромной мощности, но доступа к Источнику Ордена нет, а значит — профессор остается на Земле. Близнецу хотелось выть.
— Это неправильно…
— Не трави мне душу. — Мельников потрепал ученика по плечу. Посерьезнел. — Привыкай к ответственности, Матвей, теперь ты главный.
— Миша старше меня, — напомнил геомант. — И Фома, и Фрол…
— Они потянутся к тебе, — усмехнулся профессор. — Мы оба это знаем. Тебя уважают, Матвей, и будут слушаться. Не подведи меня.
У Близнеца перехватило дыхание:
— Профессор, я…
— Ничего не говори. — Мельников крепко обнял Матвея. — Ты теперь главный, сынок. И не раскисай.
— Да. — Близнец сдержал подкативший к горлу комок. — Да, я не буду раскисать.
— Это правильно, — одобрял подошедший Спицын. — Мужчине слезы ни к чему. Не берите пример с тонких салонных поэтов.
Граф раскурил сигару, с наслаждением выдохнул дым, проигнорировал покашливание Мельникова — профессор не терпел табачного дыма — и поведал:
— Трон в полном порядке.
— Отлично, — улыбнулся Мельников. — Приступайте.
Хранитель элегантно стряхнул пепел на ботинки Матвея и поинтересовался:
— Через пять минут после того, как я всерьез займусь Источником, он разогреется достаточно сильно, чтобы быть услышанным Великими Домами. Я ошибаюсь, профессор, или вы действительно говорили, что мальчик способен замаскировать наши игры?
Спицын лично разрабатывал план проведения церемонии и внятно объяснял каждому члену Кафедры его роль. Но общаться по-другому он не мог. Или не хотел.
— Иду, — буркнул Близнец. — Мне нужно десять минут, чтобы поставить защиту.
Он сделал шаг к Источнику… и споткнулся о холодный голос графа: