— Ясно. Итак, чего же ты хочешь?
— Чего я хочу. Вернее, чего я хотел. Я хотел лишь пообщаться с тобой, пусть даже самую малость, и убедиться, что ты в полном порядке. Не захотел повидаться со мной — дело твое. Все мы свободны поступать так, как нам хочется.
— Ненавижу оставаться у кого-то в долгу. Чего ты хочешь, Терри?
Он довольно посмеивается.
— Я уже давно это знаю. Джо никогда ни от кого не принимает подарков. От друга ли, от врага. Я всего лишь хотел помочь парню, который некогда был моим хорошим другом. Парню, которого я и по сей день считаю своим другом.
— Очень занятно, конечно. Да только, когда этот друг в последний раз тебя видел, все завершилось парой сломанных ребер и несколькими ушибами. Так ты поступаешь со всеми своими друзьями? Кстати, твой головорез хорошо поработал.
— Ничего личного, Джо. Так диктует политика. Мне пришлось уступить Тому, иначе он в беспамятстве порешил бы всех нас. Таким образом, твои ребра послужили всеобщему благу. И мне было бы приятней, если бы ты воздерживался от таких словечек, как «головорез».
— Хорошо, Терри. Дай мне знать, как придумаешь, что с меня получить. Пока отплачу лишь этим: Том оказался прав. В школе действительно кто-то шатается и что-то вынюхивает по поводу случившегося с этими вонючими тварями.
— Жертвами…
— Этими ходячими трупами, мне плевать, как вы их там называете. Кто-то всерьез этим заинтересовался.
— Есть идеи?
— Я знаю лишь, что этот кто-то тщательно оберегает себя и свое личное пространство. Он действует, не оставляя следов. Не оставляя даже запахов. Есть ли кто на примете по этим характеристикам?
Пауза. Я тоже не нарушаю молчания.
— Нет, не думаю, Джо. Не знаю никого подходящего.
— Гляди в оба, Терри. Кто бы то ни был, он играет в свои игры на твоей территории.
Я кладу трубку. Пусть пока переварит эту информацию. Может, он поговорит с кем надо, и ему удастся напасть на след этого призрака. Что ж, ощущение непередаваемое, когда перекладываешь на другого часть своей грязной работенки.
У меня еще есть немного времени, которое нужно как-то убить, пока не сядет солнце, и я отправлюсь убивать двух зайцев одновременно: искать девчонку и носителя.
Девчонку и носителя.
Что-то щелкает у меня в голове.
Ох, черт!
Я принюхиваюсь к своей руке. Нет, его больше нет. Я же смыл его в душе. Я направлюсь к куче грязного белья, сваленного в углу. Откидывая солнцезащитную маску, я хватаю черные джинсы, которые мне пришлось надеть на встречу с Хордом, поскольку мой костюм был замочен в крови Лепроси. Я тщательно принюхиваюсь к ним: запах сигарет. Грязный тротуар, мой собственный пот. То же самое и на рубашке. Но он же прикасался ко мне, точно это знаю. Пожал мне руку, а свободной так сердечно похлопал по спине. Где же мой пиджак? Я раздвигаю двери своей гардеробной. Вот он, аккуратно висит на плечиках. Это очень приличный пиджак, из легкой кожи в спортивном стиле. Его мне купила Иви. Он немного потерся на рукаве оттого, что я улегся вчера ночью на асфальт. Я подношу к носу правое плечо пиджака и глубоко вдыхаю.
Вот он. Этот запах. Тот же самый, что преследовал меня, оставшись на моей правой руке после рукопожатия с Хордом. Тот самый запах из школы. Этот мускусный аромат, которым были пропитаны картонные лежаки в подвале и та девица-зомби. Это его запах. Запах Хорда. В тот вечер я не почувствовал его, потому что меня все время сбивал с толку запах крови Лепроси, оставшийся у меня на волосах.
У них есть имена. У зомби из школы. Парней звали Джоуи Бойлз и Зак Блейк. А девицу — Уитни Вейл. Она-то мне сейчас и нужна.
Ей было девятнадцать. Она родилась и выросла в Нью-Йорке. Ее мать говорит, что она ушла из дома, как только ей исполнилось восемнадцать. И она лишь пару раз видела ее в прошлом году, когда та приходила просить деньги. Отца девушка так никогда и не видела, он сбежал, когда она только родилась. Сама она работала на неполной ставке в одном из магазинов подержанных дисков на улице Святого Марка. Менеджер говорит, что она не появлялась уже около двух недель. Всю эту информацию мне удалось добыть, пока я штудировал в Интернете сайты газет «Тайме», «Ньюс» и «Пост». Также я попробовал ввести ее имя в поисковике, однако там вышла та же самая информация от «Ассошиэйтед пресс», что и в газетах. Еще один придурок заявил, что у него есть несколько снимков этой девицы в обнаженном виде и он готов их продать.
Я смотрю на часы: сейчас девять одиннадцать вечера. Достаточно темно, чтобы отправиться на охоту. Я встаю из-за компьютера и натягиваю кожаный пиджак поверх футболки. На улице удушливая жара, однако мне нужно спрятать револьвер, который я заткнул за пояс джинсов.
Голова еще кружится и побаливает после того, как головорез Терри отделал меня. Я открываю чулан и приглядываюсь к своему мини-холодильнику, на котором, между прочим, все висит цепь со здоровенным замком. Последний раз я пил кровь в субботу. После выходных я обычно выпиваю пинту по понедельникам, но в этот раз у меня была Иви, а затем я отправился на встречу с Хордом, и кто-то залез в мой тайник.
Может, я упустил что-то в самом холодильнике?
Я мог бы открыть его и заглянуть внутрь. Да только я прекрасно знаю, что он пуст.
Чувствую, как вены мои начинают тихонько покалывать — это Вирус репетирует то, как я себя буду чувствовать в следующие двадцать четыре часа, когда он начнет меня пожирать изнутри.
Я поднимаюсь наверх.
Сейчас еще рановато, тем более сегодня вторник. Думаю, улица Святого Марка — не самое популярное у всяких придурков и бездомных место, однако на дворе лето, и здесь тоже будет на что посмотреть.
Бомжи посасывают из бутылок пиво, купленное на мелочь, что им удалось собрать за день; постаревшие хиппи, живущие в тех же самых квартирах, которые снимают еще с шестидесятых годов; малолетки, облепившие небольшие павильоны-магазинчики и выбирающие дешевые солнечные очки и прочую всячину. Когда-то на эту улицу было опасно выходить, сейчас же здесь разбросаны мелкие лавки, торгующие всяким дерьмом.
Магазин музыки располагается на первом этаже кирпичного дома между второй и третьей авеню. Магазин представляет собой один большой зал, где в ведра рассованы диски, а для любителей классической музыки — старые виниловые пластинки. Прямо у входа, где находятся ячейки для хранения сумок посетителей, стоит белый парень, в расшнурованных кроссовках «Найк», мешковатых джинсах, свитере и кепке, козырьком повернутой к затылку. С деревянного ящика из-под молока, на котором он стоит, ему видно почти всех посетителей, что одновременно входят в магазин и тех, кто уже больше часа торчит в зале и не может ничего выбрать. Я подхожу к нему и жду, пока он проверит сумочку у девицы в мини-юбке, которая уже запустила руку в первую корзину с дисками, стоящую у входа.
— Простите.