Их всегда было трое. Они всегда приближались издалека и молча останавливались в двух-трех шагах от музыканта. Обманчивая легкость их поступи не вводила слепого в заблуждение: обостренные чувства подсказывали, что, как минимум, двое гостей обладают впечатляющим сложением, и только третий был маленьким. Совсем маленьким.
Слепой всегда приветствовал визитеров одинаково. Он задирал голову, поворачивая лицо к мужчинам, и, улыбаясь, говорил:
— Я вас узнал.
— Добрый вечер, — здоровался маленький.
— Как обычно?
— «Амурские волны», — негромко произносил один из высоких.
В коллекции Глеба хранилась масса записей старого, обворожительно красивого вальса. В одном из его клубов «Амурские волны» блестяще исполнял духовой оркестр, но больше всего Глеб любил слушать эту мелодию здесь. В полутемном подземном переходе, в исполнении старого слепого музыканта. В подземелье вальс звучал слегка фальшиво, но с той душой, с какой должна исполняться музыка. Звучал так, как будто только сейчас эта восхитительная мелодия пришла в голову музыканта. Звучал так, как столетие назад.
Глеб стоял молча, неподвижно глядя на желтоватую кафельную стену с несколькими отбившимся плитками. Стоял, впитывая в себя звуки… и душу слепого исполнителя. Или закрывал глаза, позволяя мыслям уноситься далеко-далеко… Или устало прислонялся к стене, упираясь лбом в холодный камень.
И хриплый аккордеон ласкал его…
Закончив играть, музыкант негромко вздохнул, нежно провел пальцами по клавишам, заставляя инструмент издать переливчатую мелодию, но не задорно-обещающую, а тихую, задумчиво-грустную. И снова заиграл «Амурские волны». Слепой знал привычку странного гостя: все время, пока он будет здесь, должна звучать музыка.
Он сыграл еще два раза, после чего Глеб, едва слышно произнеся «спасибо», развернулся и быстрым шагом направился к лестнице на улицу. Нар, подозрительно косящийся на низкий потолок, потянулся следом, а Нур, подойдя к старику, вложил ему за пазуху толстую пачку банкнот.
— Прекрасная вещь, старик. И играешь ты ее прекрасно.
И, не дожидаясь ответа, поспешил за хозяином. Это тоже было частью ритуала.
— Прекрасная вещь, — тихо согласился слепой.
* * *
Москва, улица Таганская,
20 сентября, суббота, 01:29.
Назвать это место клубом язык не поворачивался. Танцплощадка? Скорее… по крайней мере, такое название больше соответствовало действительности. Так уж повелось с незапамятных времен, что в малюсеньком парке, чудом уцелевшем в центре Москвы, частенько играла музыка и танцевали. Когда-то это была «культурная точка» районного масштаба, затем невнятных музыкантов сменили магнитофоны, а после — более качественная аппаратура, предоставляемая энтузиастами. В сквере собирались поколения окрестных школьников, даже тех, кому родительский карман позволял завалиться в какой-нибудь клуб. Здесь было проще, привычнее, веселее, и бывать в «сквере» считалось само собой разумеющимся.
Но с недавних пор на полусамодеятельную дискотеку зачастили и другие гости. Отнюдь не школьники.
— Можно пройти? — Высокий, но несколько нескладный мужчина в спортивных штанах и легкой куртке, укрывающей его от мелких, пронырливых капель холодного дождя, попытался с ходу миновать плечистого здоровяка. — Мне нужен Анвар.
— Погоди. — Лапа охранника не грубо, но крепко опустилась на плечо мужчины. — Он занят.
— А… — Нескладный послушно остановился, внимательно наблюдая, как лощеный Анвар, небрежно прислонившийся к дверце блестящего «Ауди», беседует с очередным клиентом. — Подожду.
— Вот и славно, дорогой, вот и славно. — Анвар деловито пересчитал деньги, спрятал их в бумажник, улыбнулся и, склонившись к самому уху стоящего перед ним подростка, прошептал: — Вон там, между второй и третьей секцией забора, лежит обрезок водосточной трубы. Коробок с правой стороны.
— Спасибо, Анвар!
— Кури на здоровье, дорогой. И еще приходи.
Драгдилер сплюнул и сделал знак охраннику: «Гони следующего».
— Здравствуй, дорогой, чего тебе надо? Болик? Марочку? Кораблик? Девочек здесь много симпатичных, их высматриваешь? Возьми «мерседесиков»! Девочкам нравятся «мерседесики»… Знаешь, как тащатся они от них?
Эту нескладную фигуру Анвар видел впервые, но стесняться не собирался: мало ли молодых мужиков ходит в «сквер» по старой памяти? Пивка с друзьями попить, на молодняк посмотреть. Полицейских драгдилер чуял отлично, этот лох на подставного не тянул.
— Давай, дорогой, выбирай скорее, не тормози. — Около двух громил, оберегающих тело Анвара, возникло еще несколько фигур, видимо, дожидающихся своей очереди.
— Слушай, дорогой, вчера здесь появился знак. — Нескладный мужчина указал пальцем на граффити за спиной драгдилера. Крест, переплетенный виноградной лозой, действительно появился на стене недавно, в прошлые выходные его не было. — Ты видел этот знак?
Анвар поцокал языком:
— Изгадили стену детишки… Или это твоя работа? Тогда — красиво. Лизни марку, дорогой, еще не такое нарисуешь.
— Там, где есть этот знак, наркотой не торгуют, — негромко, но уверенно и очень внятно произнес мужчина.
— Неужели?
— Проповедник сказал, что крест и наркота несовместимы. Ты должен уйти. Дорогой.
Анвар вздохнул. Опасности он не чувствовал: нескладный, несмотря на спортивные штаны, не производил впечатление силача, а потому драгдилер решил посмеяться:
— Кто сказал?
— Проповедник.
— Слушай, дорогой, этот район держит Рафик Моченый. Пусть твой проповедник бухнется ему в ножки и побазарит за это. Понял? А теперь вали отсюда, пока…
— Это знак Курии, — с прежней уверенностью продолжил мужчина. — И проповедник не будет говорить с копчеными рафиками. Он сказал, что, если мы поставим знак Курии, наркоты вокруг быть не должно. Мы поставили знак. — Нескладный помолчал. — Пошел вон отсюда.
— Вах! — Анвар с веселым изумлением уставился на дерзкого лоха. — Ну, придурок, ты меня приколол! И достал. — Тяжелый кулак драгдилера врезался нескладному в живот. Мужчина упал, и драгдилер два раза ударил его ногой. — Приключений захотелось? А вы чего стоите?!
Анвар повернулся к охранникам и замер.
Чужаков было по меньшей мере восемь. С бейсбольными битами, кастетами, дубинками, они набросились на громил разом и уже повалили их на землю. Охранники Анвара считались тертыми калачами, но нападение произошло внезапно, слишком внезапно, и казалось совершенно невозможным на фоне обычно боязливого отношения к бандитам.
Но эти размышления если и пролетели в голове Анвара, то мельком. Гораздо больше драгдилера интересовала безопасность его собственной персоны и наличных. С ублюдками можно разобраться позднее. Анвар видел, что напали не подростки — взрослые мужики остервенело избивали бандитов, сознательно нанося удары в самые уязвимые места. Даже не избивали — убивали, и в их лицах читаюсь четкая решимость довести дело до конца.