Но спустя дни и месяцы в окрестностях Рескидды стали замечать прекрасного золотого всадника. Вначале людей охватил страх, но демон не пытался напасть, просто разъезжал туда-сюда и скрывался, если к нему приближались. Конь его был быстрым, как ветер. Услыхав об этом, Данирут улыбнулась.
— Настало время нести веру детям неразумным, — сказала она и вновь выехала за пределы города.
В роще у озера Джесай встретил её демон и, спешившись, преклонил колени. Данирут дала коню сахара и опустила ладонь на голову его хозяина.
— Моё имя Амарсен, — сказал демон, — и я потерял покой.
— Меня зовут Данирут, — сказала Младшая Мать. — Город Рескидда живёт в покое под моей защитой. Если хочешь, я приму и тебя.
— Мой покой — в тебе, — сказал Амарсен, — это правда. Но защита мне ни к чему. Это мне пристало оберегать тебя.
— Гордыня твоя больше, нежели у царицы Ликрит, — сказала Данирут и засмеялась.
С тех пор демоны жили в мире, а со временем смешались с людьми, и более не было различий между детьми Арсет, как она того и желала. Свадебным же даром Амарсена был табун белых коней, способных в мгновение ока домчать куда угодно. И четвёрка, которая унесла царицу Ликрит в её последнее сражение, была тех кровей».
— А Данирут правила колесницей, — сказала девочка.
— Да, — ответил отец и звучно захлопнул книгу. — Но сегодня я это читать не буду!
— Ладно, — примирительно сказала дочь, и мать засмеялась, — потом. Когда же мне, наконец, можно будет самой читать!
— Ещё немного придётся потерпеть, — сказала мать. — Ничего не поделаешь.
— А вы не забирайте книжку, а?
— Э-э, — сказал отец. — Знаю я тебя. Начнёшь читать ночью под одеялом. Всё лечение насмарку.
Неле слушала-слушала и встала. Отвела рукой тяжёлое полотно занавеси, заглянула в чужой угол. Рескидди обернулись к ней. Чета родителей оказалась удивительно красивой. Они были как нарисованные — среброволосый сероглазый отец, златокудрая мать с ясно-синими глазами. У дочери волосы были отцовские, а глаза её скрывала повязка.
— Простите, — сказала Неле. — Я… Цинелия. Я могла бы читать для молодой госпожи. И… мне очень интересно, потому что я не знаю этой сказки.
Рескидди одинаковым движением подняли брови.
— Вы ведь издалека? — спросила мать. — Меня зовут Нирайят, это Карисен, а это — Данирут.
Неле неуверенно улыбнулась. Рескидди Нирайят была очень строгая. Легче лёгкого было представить её в доспехах и с луком, мчащуюся вслед за сказочной царицей.
— Это не сказка, а переложение Легендариума, — продолжала Нирайят. — А в госпитале есть библиотека. Если вам разрешено читать, можете просто взять книгу.
— Мама, — сказала Данирут. — Госпожа Цинелия предложила почитать мне.
— Дани, это книга твоего брата. — Строгость Нирайят была на излёте, как стрела. Данирут фыркнула.
— Разве он что-нибудь читает? Мама, пожалуйста.
Нирайят покачала головой, поджав губы, и встала.
— Благодарю вас, госпожа Цинелия, — сказала она очень сухо. — Вы оказываете большую услугу. Данирут, я ещё раз напоминаю, что доктора запретили тебе читать.
Девочка тяжко вздохнула и ничего не ответила.
Нирайят пошла к дверям. Неле смотрела ей вслед, думая, как же всё-таки рескидди не похожи на таянок. Нирайят, верно, и взглядом не удостоила бы Юнэ, а та испугалась бы гордой южанки… Широкая ладонь Карисена опустилась горянке на плечо, и Неле, оглянувшись, едва не оробела сама: отец Данирут оказался самым высоким человеком, которого она только видала, могучим, как гора.
— Спасибо, — улыбнулся ей среброволосый рескидди, попрощался и отправился следом за Нирайят.
Неле глядела вслед ему, хлопая глазами. «Нет, — подумала она, — у нас всё неправильно рассказывают». В горах о Рескидде ходили слухи, что там женщины воюют, а мужчины сидят по домам смирно: порядок вещей, установленный богами, вывернут наизнанку. И верно, Нирайят была точно львица, но мощь её мужа превосходила её мощь, хотя он и глядел ласково. Теперь Неле думала и не знала, как назвать словами то, что стало понятно ей о Рескидде. Южный порядок был не то, что северный, только наоборот. Он был вовсе другой.
«Ликрит, царица Рескидды, прозванная Железноликой за то, что в бою надевала шлем со сплошной личиной, в юности поклялась дойти до Великого моря. Всю свою жизнь она провела в походах. Имя её наводило ужас от края до края мира, и от края до края мира распространялась власть Рескидды. Но грозен был нрав Ликрит. Даже двенадцать её военачальников, не знавшие страха перед землёй и небом, остерегались её. К немногим прислушивалась царица, и среди этих немногих была Предстоящая Данирут.
Посадив своего наместника в княжестве Хаскарая, Ликрит вернулась в Рескидду и стала готовиться к новому походу. На этот раз она собиралась увидеть морской берег. Трудны выдались сборы: хотя со всех покорённых земель стекались в Рескидду богатства, но войны истощили Ожерелье песков. Только малые дети не имели боевых шрамов и не бывали в походах. Многие воины погибли, иные стали калеками, и все устали от войн. Никто не смел возражать Ликрит открыто, но тайные сетования народа достигали ушей Данирут. В один из дней Младшая Мать и её муж-демон пришли к царице.
— Зачем тебе Великое море, Ликрит? — спросила Данирут. — Воды Великого моря холодны как мертвец, солонее солончака, цветом похожи на старую бронзу. От них кровь у людей вымерзает и становится жидкой.
— Мне вода ни к чему, — сказала царица. — Говорят, в безлунные ночи над морем стоит сияние. Это Арсет Заступница сражается с вечной смертью.
— Это солнечный свет отражается в водах за краем мира, — покачала головой Данирут. — Битву Арсет можно увидеть только духовным оком. Но к чему тебе это? Разве влечёт тебя стезя веры? Ты покорила мир, настало время им править.
— Мир управится с собой сам.
Данирут удивилась. Она сказала:
— Старшая Мать Рескит создала бессмысленную материю и безграничные силы магии. Арсет связала и упорядочила их, принеся в мир стройность и красоту. Если твоё сердце склонилось к Арсет, следуй её примеру. Сделай так, чтобы не случалось усобицы, чтобы законы были справедливыми, а люди не голодали.
— Сердце моё холоднее Великого моря, — отвечала царица. — Я не хочу печься о людях, мне нет до них дела. Там, где я проходила, пылают горе и гнев. Кто скажет, что я милосердна, того я велю разорвать конями. О другом мои мысли.
— Чего же ты хочешь?
— Нет воина столь могучего, чтобы не нуждался в отдыхе, — сказала Ликрит. — С сотворения мира Арсет в одиночку сражается с вечной смертью. Я знаю, что сил величайшего из людей достанет лишь на один день такой битвы. Но хорошему бойцу хватает одного дня, чтобы восстановить силы. Арсет — хороший боец. Я — величайшая из людей. Я заступлю на место Арсет и буду, сколько смогу, биться со смертью, чтобы Арсет могла отдохнуть. Вы, арсеиты, говорите, что нельзя ей молиться, ибо редко у Милосердной есть силы внимать молитвам. Пусть Арсет внимает молитвам. Пусть утешает, и спасает, и заботится. Что мне делать не своё дело! Такова воля моей гордыни.