— Жри, жри, заменит тебе завтрак, обед и ужин! — напористо хрипит краснолицый. — Ну, давай, жри, ты же охотничья, а это же Риттер Ягд!..
Собака вдруг напрягается, скалит желтые зубы. Краснолицый с досадой съедает таблетки сам. Я останавливаюсь и смотрю туда же, куда смотрит собака. Лиса.
Рыжая лиса на трех лапах быстро перебегает дорогу. Четвертая лапа волочится по асфальту, оставляя за собой бурый след.
— Это Берлин, цукершнеке, — говорит равнодушно Эрвин.
…Дверь открывает зашпаклеванная белой пудрой Мадина с окровавленным ртом.
ХРАНИТЬ ВЕЧНО
«Агенту N Документ № 1 Дело № 36875
Надежда Олеговна Русланова 1928 г р., г. Мурманск
Родители — Олег и Мария Руслановы, цирковые гимнасты, заслуженные артисты СССР, с 1940 г. — враги народа.
С 1931 г. — ребенок состоит на учете в детском отделении городского психиатрического диспансера. Выписка из истории болезни: «жалобы на головные боли, нервозность, спутанность сознания; расстройство цнс по эпилепсическому типу; психомоторные расстройства; явления слуховых и визуальных галлюцинаций». Асоциальное поведение.
С 1933 г. наблюдается «устойчивая ремиссия», однако ребенок остается асоциальным, не проявляет интереса к общению со сверстниками, болезненно реагирует на любые попытки коррекции поведения.
1937 г. — переезд в г. Москву.
С 1937 г. — выступает в московском цирке вместе с родителями.
1940 г. — Олег и Мария Руслановы отправляются на гастроли в Германию, откуда не возвращаются. По некоторым сведениям из компетентных источников, остаются за рубежом с целью сотрудничества с иностранными спецслужбами. Официально объявляются врагами народа.
1940 г. — двенадцатилетняя Надежда Русланова поступает в детское исправительное учреждение № 17 (Московская область) для детей врагов народа.
В том же году за отличное поведение переводится в экспериментальный учебно-исправительный интернат им. Сванидзе (Минская область) при Специальном отделе ВЧК-ОГПУ-НКВД (директор интерната — генерал Белов H.A., настоящее имя, по некоторым данным, Белюстин В.В. — подробнее см. протокол допроса Белова H.A. от 24 мая 1944 г.).
Март 1941 — Надежда Русланова становится действительным членом военно-разведывательного Пионерского отряда № 1.
Помимо Руслановой в отряд входят еще 4 воспитанника интерната им. Сванидзе:
— Леонид Голышев (1926 г р., Псковская область, из семьи раскулаченных, с 6-месячного возраста — сирота; состоит на учете в психо-неврологическом диспансере) — подробнее см. дело № 36876
— Марат Козлов (1926 г р., БССР, деревня Стуньково; отец арестован за «вредительство», мать арестована по обвинению в троцкизме; состоит на учете в психо-неврологическом диспансере) — подробнее см. дело № 36877
— Валентин Котин (1928 г р., Киевская область, родители неизвестны; состоит на учете в психо-неврологическом диспансере) — подробнее см. дело № 36878
— Зинаида Ткачева (1926 г р., Ленинградская область, дочь врагов народа; состоит на учете в психо-неврологическом диспансере) — подробнее см. дело № 36879
22 июня 1941 г. — Надежда Русланова остается единственным членом Отряда № Остальные, по ее свидетельству, обезглавлены и сожжены на ритуальном костре карательным отрядом «Аненербе».
1941–1944 гг. — в качестве агента Специального отдела УВР СССР Надежда Русланова участвует в ряде важнейших военно-разведывательных операций. Награждена орденом отечественной войны 1 степени, медалью «Партизану Отечественной войны» 2 степени.
С мая 1944 года, после ареста ее непосредственного руководителя генерала Белова H.A. (приговорен к расстрелу военным трибуналом за шпионаж и пособничество фашистским захватчикам), Надежда Русланова категорически»..»
НИКА
— Перечитываешь свой проект?
Я дергаюсь, оборачиваюсь. Эрвин улыбается пластмассовыми клыками. Он держит в руках поднос. Как давно он уже стоит у меня за спиной на балконе? В любом случае, он не мог не заметить, что в руках у меня — вовсе не описание проекта для университета в Берлине. Даже если он совсем не вглядывался в текст протокола, кириллицу от латиницы он отличит.
Я не отвечаю ему, чтобы не врать лишний раз.
Он понимает, что я понимаю, что он понимает.
Он прячет клыки и старательно смотрит в сторону, на глиняные кадки с цветами, помидорами, базиликом и анашой, пока я убираю бумаги с пластикового столика в свой рюкзак.
— Такие проекты лучше не перечитывать в людных местах. — Эрвин переставляет с подноса на столик граненый стакан, на две трети наполненный ядовито-зеленой жидкостью. — Ты ведь знаешь, как это бывает… Вонгемайншафт, здесь кто только не околачивается — могут запросто украсть идею.
Он аккуратно выкладывает на салфетку коктейльную трубочку, коробок спичек, столовый прибор неизвестного назначения — что-то вроде металлической лопаточки с дырками в форме крестов — и несколько кусков сахара.
Стакан ледяной, прокрытый мутной испариной.
— Это что? — Я осторожно нюхаю зеленую жидкость.
— «Зеленая фея», — говорит Эрвин. — Интересный напиток. На любителя — но тебе стоит попробовать.
Зеленая жидкость остро пахнет полынью, анисом и еще чем-то тошнотворно-микстурным, из детства.
— Не хочу.
— А ты считай, что это лекарство. Снотворное для твоего духа…
Эрвин чиркает над жидкостью спичкой — и «зеленая фея» вздымается из стакана синим клином огня.
Он кладет два куска сахара на металлическую лопатку и держит ее над пламенем. Жженый сахар капает через крестообразные дырки в стакан, оседает на дне коричневыми кособокими крестиками. Когда сахар стекает весь, Эрвин протягивает мне трубочку для коктейлей.
— Пить нужно залпом, — говорит он. — В три больших глотка.
Я смотрю на «зеленую фею». На коричневые крестики сахара и на синий огонь.
— Ты хочешь, чтобы я это пила?
— А ты хочешь, чтобы тебе не было больно? Хочешь освободиться хотя бы раз, ненадолго?
— …Шайсэ! — Кто-то грубо пинает стеклянную дверь. К нам на балкон вместе с музыкой, дымом и запахом марихуаны вваливается Мадина.
У нее злое лицо. Пудра осыпалась на черное с блестками платье. Два темно-красных пятнышка, следы «укуса», нарисованные на ее шее, размазались и стали похожи на раздавленного комара. Она облизывает перепачканные красной помадой клыки чуть белесым, проколотым в двух местах языком.
— Что это вы тут сидите, а, голубки? — Она говорит так сварливо подвизгивая, что ее безупречный немецкий кажется вдруг языком тюркской группы. — Не по правилам. У нас тематическая вечеринка! Дракула-party. А у нее даже костюма нет! — Длинный разрисованный ноготь свирепо тычет в меня. — Пусть пойдет и наденет клыки или маску, я всем раздавала!