Мои родители ни в чем не были виноваты передо мной. Все ошибки, которые я совершила, лежали на моей собственной совести. Все эти околичности, собственно, сводятся к одному: я начала понимать, что имел в виду папа, когда повторял: «Не говори мне, что не хотела этого делать, Мак. Умысел или ошибка – результат один и тот же».
Теперь я это понимала. Вот и вся разница между непредумышленным и запланированным убийством: убитый остается убитым, и я сильно сомневаюсь, что отсутствие умысла и улик чем-то ему поможет.
Спустя один апельсин, два шоколадных батончика, пачку крендельков и двадцать шесть часов, по умыслу или по ошибке, но на моих руках была кровь.
С первых моих дней на земле я никогда не была такой счастливой, как в то утро. Я закончила заниматься тем, чем поклялась никогда не заниматься: ежиться в ярко освещенной временной спальне изо дня в день, уничтожая скудные съестные припасы и размышляя о том, какой план придумал Бэрронс и способен ли этот план защитить нас от банды Роки О'Банниона. Я пессимистично заключала, что такого плана нет. Даже если Иерихон сумеет отпугнуть некоторых людей О'Банниона, придут другие. В самом деле, ну как может человек надеяться выстоять против беспощадного гангстера и подчиненных ему бывших бойцов и убийц, которые однажды в течение одной ночи отняли двадцать семь жизней?
Когда первые розовые лучи рассвета проникли сквозь занавески, я поспешила к окну и отдернула шторы. Я прожила еще одну ночь в Дублине, и этот факт сам по себе был поводом для праздника в моем маленьком искаженном мире. Некоторое время я молча смотрела вниз, на аллею, потом подумала, что зрение меня подводит.
Или не подводит, размышляла я, слетая по лестнице прежде, чем поняла, что делаю, проносясь с четвертого этажа на первый, а потом топая босыми ногами по ступеням к черному ходу, чтобы убедиться наверняка. Моим босым ногам наружные ступени показались ледяными, когда я сбегала по ним, торопясь к аллее за магазином.
В нескольких метрах от меня, залитый утренним светом, стоял черный «майбах», все четыре двери были распахнуты. Он тихонько, надоедливо потрескивал, так что сразу становилось ясно, что ключи до сих пор в замке зажигания и аккумулятор еще не сел. За «майбахом», капотом к багажнику, выстроились до самого начала заброшенного района еще три автомобиля. У всех машин дверцы были распахнуты, и тот же пищащий звук сообщал, что ключ находится в замке зажигания. Возле каждой машины лежали кучки одежды, совсем рядом с дверцами. Внезапно я вспомнила тот день, когда заблудилась в заброшенном районе. Там тоже стояла пустая машина с кучкой одежды у водительской двери. Я начала понимать, что случилось, и содрогнулась от ужаса.
Любому дураку ясно, что здесь произошло.
Ну, по крайней мере, ши-видящему дураку, который знает, какие события могли произойти ночью возле этих стопочек одежды.
Полицейский, который видел нас вчера, наверняка доложил о нас О'Банниону, и спустя какое-то время после наступления темноты бандит со своими людьми решил поехать за нами, и, судя по тому, что они направлялись к черному ходу, вежливый разговор не входил в его планы.
Поступок Бэрронса поразил и ужаснул меня: Иерихон ведь выключил внешние прожекторы, у входа и за домом, позволив темноте полностью окутать дом снаружи. О'Баннион и его люди вышли из машин, и Тени набросились на них.
Бэрронс знал, что это произойдет. Я готова была держать пари, что он прекрасно знал о том, что за нами явятся основные силы гангстера. И знал, что они не успеют даже отойти от своих машин. Конечно, в магазине я была в безопасности. Поскольку внутренние лампы горели, а все внешние были погашены, ни один гангстер или монстр не мог забраться внутрь.
Бэрронс загнал бандитов в смертоносную ловушку, которая понадобилась вследствие моего воровства. Когда я подняла руку и сняла оружие со стены, я подписала смертный приговор для шестнадцати человек.
Я обернулась и взглянула на книжный магазин, который теперь виделся мне совсем в другом свете. Это было не здание, это было оружие. Еще на прошлой неделе, впервые взглянув на него, я подумала, что он похож на бастион между хорошей частью города и плохой. А теперь я понимала, что это и был бастион, – это была демаркационная линия, последнее пристанище, – и Бэрронс отгородился от покинутого района деньгами и фонарями, стоящими на тщательно выверенных местах, и все, что ему нужно было сделать, чтобы защитить свою собственность – это выключить свет и подпустить Тени к самому дому. Тени были его сторожевыми псами, вырвавшимися из самого ада.
Подталкиваемая мрачным любопытством или же генетически заложенной потребностью узнавать об эльфах все что можно, я подошла к «майбаху». На самом верху стопки одежды лежала кожаная куртка, точно такая же, как та, которую я видела вчера на Роки О'Баннионе.
С трудом сдерживая дрожь, я нагнулась и подняла куртку. Когда прекрасно выделанная итальянская кожа оказалась в моих руках, из нее выпал большой кусок того, что поначалу показалось желтоватым, пористым пергаментом.
Я вскрикнула и уронила куртку. Я уже видела раньше такой «пергамент». Я видела множество таких «пергаментов», их носил ветер над тротуарами заброшенного района в тот день, когда я заблудилась в тумане, и они были разных размеров и форм. Я вспомнила, как решила тогда, что поблизости должна находиться заброшенная бумажная фабрика, в разбитые окна которой и вылетали эти куски...
Это была отнюдь не бумага, – это были люди. Точнее то, что он них осталось. И если бы в тот день я не выбралась из пустых кварталов до наступления темноты, я тоже превратилась бы в одну из этих... этих... высосанных оболочек, оставшихся от прохожих.
Я попятилась. Мне не нужно было ворошить другую одежду, чтобы понять, что эти кусочки неизвестно чего – все, что осталось от Роки О'Банниона и пятнадцати его людей, но все же я это сделала. Я подняла еще три куртки и сказала себе, что с меня достаточно. Эти люди даже не способны были увидеть, что их убивает. Я подумала о том, атаковали ли Тени сообща, подождав, пока все выйдут из машин, или же как только первые двое оказались снаружи, остальные увидели, как их напарники превращаются в высосанные тряпочки, или что там Тени оставляют вместо людей, и лишь потом, вытащив оружие, бросились на помощь товарищам и стали жертвами той же невидимой силы. Мне было интересно, достаточно ли разумны Тени для того, чтобы подождать, или ими управляет лишь бездумный, неутолимый голод.
Если бы они добрались до меня в ту ночь, когда я потерялась, то я хотя бы смогла увидеть, что ко мне приближается – комки тяжелой, маслянистой тьмы, – и хоть я не только ши-видящая, а еще и Нуль, я бы подняла руки, чтобы защититься, но я была не уверена, что Тени достаточно материальны для того, чтобы до них можно было дотронуться и заморозить.
Я сделала мысленную пометку – не забыть выяснить это у Бэрронса.
И продолжала смотреть на четыре машины и кучки, оставшиеся от шестнадцати человек: одежду, обувь, драгоценности и оружие, последнего особенно много. У каждого из бандитов было как минимум два пистолета, синеватый металл поблескивал вокруг машин. Либо Тени убивали очень быстро, либо все пистолеты были бесшумными, поскольку прошлой ночью я не слышала ни единого выстрела.