— Ну, это вряд ли.
— Разумеется, так казалось лишь простым обывателям, мелкопоместным дворянам или даже людям простого сословия. Но тем не менее ценных вещей у Копкиных в усадьбе было множество.
— А ты-то откуда знаешь, что там у них было? Где ты прочитал о коллекции Копкиных?
— Не поверишь, прямо в Сети. Рылся и случайно наткнулся на сайт некоего общества любителей-краеведов. И там приводились воспоминания одной попадьи, чей муж служил в церкви Успения Богородицы, а располагалась эта ныне восстанавливающаяся и уже действующая церковь в селе Заозерном, в пяти километрах от имения Копкиных.
— И ты там побывал?
— Лично сам еще нет. Но все церковные архивы, личная переписка служителей этого храма отлично сохранились до наших дней. Так, во всяком случае, сказано на сайте. Каким-то образом многие бумаги уцелели за время Гражданской, а потом и Отечественной войны, которая тоже прошлась по этим местам. Конечно, часть бумаг могла быть утеряна, но записки попадьи Авдотьи сохранились. Написаны они очень простым языком, но тем не менее чувствуется, что женщина получила неплохое образование. Так вот, она утверждала, что вещи — картины, фарфор, мебель и серебро, которые были в доме Копкиных, — тянули на добрых полмиллиона рублей. Попадья восхищалась тем, какое богатое приданое было дано за молодой хозяйкой. И даже выдвигала осторожную версию, что Копкин женился на своей невесте не столько из-за глубоких чувств, сколько из-за корысти.
— Совсем негоже попадье такое говорить.
— Что поделать, все мы грешны. Думаю, попадья завидовала Копкиной, отсюда и такие выводы. К тому же она была возмущена тем, что Копкин отказался от прежней веры и обратился к старой. Хотя обращение это можно было считать условным, потому что староверческой церкви в имении не было. И Копкин продолжал ходить на службы в церковь Успения Богородицы.
— А его жена?
— Она молилась дома. И это попадья в своих записках тоже осуждает. Однако размеры приданого молодой Копкиной она описала весьма точно. Так что могу сказать, что там был большой обеденный серебряный сервиз, состоящий из ста тридцати двух предметов; малый фарфоровый сервиз, состоящий всего лишь из шестидесяти четырех предметов работы мануфактуры Мейсона; большой кофейный сервиз работы мастеров фабрики Кузнецова и два набора серебряных столовых приборов, в одном ручки были сделаны из золота, в другом из слоновой кости и украшены богатой декорацией из перламутра.
— Ничего себе! — поразилась Кира.
— Да, и это только касаемо столовых приборов и сервизов. Кроме того, имелись картины и украшения интерьера. Всевозможные черепаховые, фарфоровые и серебряные коробочки, табакерки, шкатулки, флаконы, вазы и другое. И конечно, белье — тончайшее, кружевное, прибывшее прямиком из Парижа.
Но пока другие слушали этот длинный перечень, обсуждали и восхищались, Полина единственная молчала. А потом неожиданно произнесла:
— Интересно, каково было этой избалованной барышне, привыкшей пользоваться всеми этими чудесными вещами, оказаться в глубинке? В деревенской глуши, где вокруг из всего общества только завистливые попадьи да восторженно ахающие соседки, которым самим-то предложить и нечего!
Но замечание Полины не вызвало ни в ком отклика. Все были слишком увлечены мелькнувшим на горизонте призраком сказочного сокровища. Ничто так не объединяет людей, как общее дело. А если это дело в итоге может принести неплохой барыш, то сила единения между людьми просто непреодолима. Потому теперь и студенты, и прибывшие с Полиной друзья чувствовали, что в ближайшее время им предстоит через многое пройти и многое пережить. И лучше им в такой ситуации держаться всем вместе.
— Лично я считаю, что ящики должны быть спрятаны где-то поблизости от усадьбы, — рассуждал Эдик. — Но где? Все окрестные леса крестьянам и прочим местным жителям были известны вдоль и поперек не хуже самого Копкина. Если бы он просто оставил ящики в лесу, то их бы обязательно нашли. Но этого не произошло. Скорей всего, Копкин спустил их под землю.
— Выкопал в лесу яму и опустил туда ящики.
— Нет, зачем ему копать новую яму, если у него уже был целый подземный лабиринт.
— Вот! — обрадовался Лисица. — Правильно! Думаю, что Израк тоже это понял. И в тот колодец он полез не просто так. Колодец — это всего лишь спуск в СЕТЬ подземных ходов, которыми Копкин, похоже, изрыл все окрестности.
Друзья вновь взглянули на план усадьбы, который, как они теперь понимали, также нашелся в бумагах церковного архива. И хотя к деятельности служителей Божьих данный документ никакого отношения не имел, его по какой-то причине сохранили.
— Надо наведаться в эту церковь, — решил Эдик. — Может быть, там найдутся и другие бумаги, касающиеся Копкиных.
— Да. Но это завтра. А сегодня я предлагаю попытаться найти вот этот вход.
И Лисица ткнул пальцем в план.
— Вход в лабиринт всего один.
— В лесу? Где мы нашли Боцмана?
— Нет, — досадливо поморщился Лисица. — Колодец — это выход. И таких выходов, судя по плану, по всей округе наберется двенадцать штук по четыре на каждую линию, выходящую из усадьбы, а вот вход — он только один.
— И где он?
— Тут.
Все внимательно уставились на палец Лисицы, которым тот указывал нужное место на современной карте местности. Всем было прекрасно видно, что вход в СЕТЬ подземных тоннелей находится на некотором отдалении от главного здания усадьбы.
— Очень странно. Зачем понадобилось начинать рыть СЕТЬ подземных тоннелей, которые никак не связаны со зданием главной усадьбы?
Ответ на этот вопрос нашелся у девочек — Оли и Юли. Они чувствовали себя слегка виноватыми за то, что не нашли сразу же план усадьбы в вещах Израка, и понимали: им необходимо реабилитироваться в глазах друзей.
— А мы неподалеку от усадьбы видели в лесу остатки фундамента, — сказали девочки. — Метрах в ста отсюда. И направление вроде бы совпадает. Это вон там.
Лисица взглянул в направлении, в котором указывали девочки, и кивнул:
— Правильно. Так и есть.
Но Ваник и другие ребята не согласились с девочками.
— Что вы придумываете! Мы тут все окрестности облазили, не первый месяц живем. Никакого фундамента не видели!
— Это потому, что там малинник очень густо разросся, — пояснили те. — Вы через колючие кусты ходить не хотели, а мы ягоды собирали, вот и наткнулись.
Мужчины прикусили языки. А Леся неожиданно поинтересовалась у подружек:
— И как малина? Крупная?
— Да! И душистая очень.
— Совсем не похожая на обычную дикую малину.
— Все верно, этот малинник вполне мог разрастись из культивируемого там некогда сада. Кусты за столетие одичали, но некоторые сортовые признаки все же сохранились.