Зарубин немного расслабился.
– Фу, слава богу! А то у вас такие мрачные лица, я даже испугался.
– Как прошло задержание? – спрашивает Ласточкин.
Стас машет рукой и произносит короткую, но нецензурную речь.
– Все пошло наперекосяк. Парень оказал сопротивление, и его пристрелили.
– А женщина? – холодно спрашивает Ласточкин. – Что, она тоже сопротивлялась?
Зарубин вскидывает голову, удивленный его тоном, и в это самое мгновение я слышу легкий свист, и грохот взрыва врывается в мои уши. Оглушенная, я валюсь на пол.
Бах! Бах! Тарарах!
Куски щебня, осколки стекла разлетаются в разные стороны. Ра-та-та-та-та! В саду оживают сухие автоматные очереди. Зарубин уже бежит по лестнице наверх.
– Где свидетельница? – кричит он. – Надо ее спасать!
– Лиза! – кричит мне Ласточкин, и я бросаюсь к лестнице, но тут дом вздрагивает от нового взрыва. Он сотрясается от фундамента до крыши, и ели в саду жалобно стонут.
– Хорошо жарят, гады, – бесстрастно замечает мне Ларион.
Он стреляет, почти не целясь. Возле бирюзового бассейна мечутся какие-то фигурки. Пах! Пах! Кто-то упал, но мне не до этого. Вспомнив о Зарубине, я взбираюсь на лестницу, но Ласточкин уже опередил меня.
Почти одновременно мы влетаем в гостиную, оформленную в светлых тонах. Неожиданно свет в доме гаснет.
– Женщина! – негромко говорит Зарубин. – Где вы?
Ласточкин идет на цыпочках, так тихо, что я не различаю его шагов. Крадется по-кошачьи. Мы заходим в комнату с двух разных сторон.
Короткие вопли за окнами. Вспышки. Неожиданно свет загорается снова.
– Женщина, идемте, здесь небезопасно оставаться! – кричит Зарубин. И, совершенно другим голосом: – Как? Это вы, Антонина Александровна?
В следующее мгновение Ласточкин подскакивает к нему и прикладом автомата – прошу заметить, того самого автомата, который Зарубин нам принес когда-то – вырубает своего коллегу. Следователь, как подкошенный, валится на пол.
– Извините, Антонина Александровна, – говорит Ласточкин Стекловой. – Он вас не обидел?
– Да нет, я не сказала бы, – с сомнением отвечает та. – Вообще-то он пытался повалить меня на пол и закрыть своим телом. Очень романтично, знаете, но в мои-то годы…
– Вы уверены, что он не хотел вас… э… убить? – спрашивает капитан озабоченно.
– Да нет же, нет, уверяю вас!
– Значит, – резюмирует Ласточкин, – в отношении его я ошибался.
– В жизни и такое бывает, – отвечает хозяйка дома, преспокойно одергивая юбку. – Честно говоря, ваша работа стала что-то слишком шумной.
– Издержки производства, – отвечает капитан.
Под ногами хрустит разбитое стекло, люстра под потолком все еще покачивается, жалобно звеня хрустальными подвесками, но стрельба начинает стихать. Ласточкин быстро кивает мне, и мы спускаемся вниз. Тут в дом врываются двое или трое фигур в черных масках с прорезями для глаз и рта. У меня нет времени на раздумье, и я стреляю почти автоматически. Одна из фигур валится, двое ее спутников пытаются засесть за мебелью, но Ларион с застывшим лицом расстреливает их почти в упор. В саду эхом раскатываются еще два или три выстрела, и вслед за этим наступает тишина. Слышны только нестройные ругательства и изредка чьи-то стоны. Человек, которого я ранила, пытается схватить свое оружие, но Ласточкин опережает его, ударом ноги отбросив его автомат далеко к стене. Ларион подходит ближе. Его ноздри раздуваются, в глазах появляется нехороший стеклянный блеск. Он явно хочет убить того, раненого.
– Довольно, Ларион, – мягко говорит Ласточкин. – Оставьте нам хоть одного.
– Он командовал ими, – хрипло отвечает Ларион. – Этот гад ими заправлял. Вы не видели этого, а я видел. – И он заканчивает срывающимся голосом: – Я хочу, черт подери, посмотреть ему в лицо!
– Ну-ну, Ларион, – говорит капитан, мягко оттесняя его от раненого. – Сейчас мы со всеми разберемся. Раз и навсегда. И лицо его вы увидите, обещаю. Мне и самому интересно, что это за кадр.
«Кадр» отвечает стонами и матерными выражениями. Ласточкин отворачивается.
– Проверьте пока, все ли ваши люди целы. И позвоните сами знаете куда. Да, и врачей бы неплохо сюда вызвать. Уверен, одними царапинами дело не обошлось. А мы с Лизой пока покараулим товарища. Никуда он не денется, обещаю вам.
Стеклов кивает. Глаза его почти угасли. Видно, что он так же устал и так же измучен, как и мы.
– Хорошо, – говорит он очень тихо, – хорошо… Я сделаю, как вы хотите.
Он отходит от нас. Холл меж тем мало-помалу заполняется людьми. Сюда приносят раненых, сюда же приводят под конвоем угрюмых пленников. Всего нападавших было около дюжины, но четверых убили при атаке. Некоторые ранены, и еще нескольким удалось, судя по всему, скрыться. Отнятое у нападавших оружие складывают в кучу.
– Ладно, – говорит мне Ласточкин, – подержи-ка товарища на мушке, а я посмотрю, что за птичка нам тут попалась.
Услышав эти слова, Ларион Стеклов подходит ближе. На его лице написано напряженное ожидание.
Ласточкин нагибается и снимает с лежащего человека маску. Тот с ненавистью смотрит на него и переводит взгляд на меня.
По-моему, он сказал в мой адрес какие-то нелестные слова, но я их не расслышала. До того я, признаться, была потрясена.
Передо мной лежал полковник ОМОНа Мартынов.
* * *
Из протокола допроса:
Допрос ведет следователь по особо важным делам, чью фамилию в этом повествовании я озвучивать по известным причинам не могу.
– Вам известно, в чем вас обвиняют?
– Мне нечего сказать.
– Вам инкриминируется создание организованной преступной группы с целью похищения людей и последующего получения выкупа за них. Нам известно, что, получив деньги, вы убивали свои жертвы, а деньги переправляли за рубеж, в коммерческие банки.
– Мне нечего сказать.
– Ваша преступная группа действовала около восьми месяцев. За это время вы похитили и убили четверых человек, в том числе Ларису Вострикову, жену Германа Вострикова, менеджера банка «Золотая Москва».
– Это все ваши домыслы. У вас нет доказательств.
– Есть, Святослав Антонович. Члены вашей группировки дали показания против вас.
– А, попались на эту приманку насчет чистосердечного признания. Меня вы на нее не купите, я не такой.
– Должен признаться, я восхищаюсь вами. Вы предупредили своих подельников о том, где и как именно будет поставлена засада, а сами имитировали ранение. Гениально! Никто даже не заподозрил вас. Даже капитан Ласточкин, который вывел вашу банду на чистую воду, считал, что ее осведомителем является совершенно другой человек.