Хотя в некотором роде это была излишняя мера предосторожности — учитывая приветственные крики зрителей. Все те, кто ночевал в палатках во время испытаний и выборов, остались и на коронацию; прибыли и новые любопытствующие. Уж и не знаю, собиралось ли когда-нибудь так много мороев в одном месте.
Долгим, извилистым путем Лисса добралась до дворца и потом ожидала в маленьком вестибюле, смежном с помещением, которое служило тронным залом. Тронный зал почти никогда не использовался для современных нужд, однако в исключительных случаях — например, когда новую королеву приводят к присяге — морой упорно цепляются за древние традиции. Зал был небольшой и не мог вместить не только всех находящихся снаружи, но даже всю процессию. Однако тут присутствовали Совет и высокопоставленные члены королевских семей, а также некоторые избранные, приглашенные Лиссой.
Я стояла чуть в стороне, наблюдая за разворачивающимся зрелищем. Лисса еще не вошла, и собравшиеся негромко переговаривались. Весь зал был оформлен в золотисто-зеленоватых тонах, полностью и поспешно трансформированный за последние несколько дней, поскольку, согласно обычаю, в нем должны были доминировать цвета правящей семьи. Сам трон возвышался у дальней стены, к нему вели ступеньки. Вырезанный не знаю уж из какого дерева, трон на протяжении столетий возили по всему миру. Люди выстроились ровными рядами, ожидая появления Лиссы. Я разглядывала новую люстру, восхищаясь, как реалистично выглядят «свечи». Я знала — они электрические, но изумительной, необыкновенно искусной работы. Технологию маскировали под старину — в точности как нравится мороям.
Кто-то привлек мое внимание, подтолкнув локтем.
— Ну и ну, — произнесла я с улыбкой. — Посмотрите-ка, неужели это люди, выпустившие Розу Хэзевей в мир? Вам за многое придется отвечать.
Передо мной стояли родители, каждый в типичной для него и резко контрастирующей с другим одежде. Мама — в таком же парадном костюме стража, как и я: белая рубашка, черные слаксы и жакет. Эйб… Что ж, Эйб остался верен себе — черный костюм в тонкую светлую полоску, под ним черная рубашка. На темном фоне просто полыхал яркий лимонно-желтый галстук, из кармана пиджака торчал носовой платок того же цвета. Золотые серьги и цепочки были при нем, но еще и мягкая черная фетровая шляпа — новое добавление к его диковинному гардеробу. Полагаю, она предназначалась специально для событий вроде этого; и, по крайней мере, это была не пиратская шляпа.
— Не сваливай всю вину на нас, — сказала мама. — Это не мы взорвали половину двора, украли десяток машин, выкрикнули в толпу имя убийцы и отыскали девочку, подругу нашей королевы.
— На самом деле, — уточнил Эйб, — это я взорвал половину двора.
Мама проигнорировала его; выражение ее глаз стража смягчилось, пока она внимательно смотрела на меня.
— Серьезно… как ты себя чувствуешь? — Я совсем недолго виделась с ними после того, как пришла в себя, — ровно столько, чтобы успеть обменяться информацией о последних событиях. — Тебе придется сегодня очень долго стоять. Ох, я ведь говорила Гансу, чтобы он на какое-то время отстранил тебя от активной деятельности!
Так по-матерински она еще никогда не высказывалась.
— Да я в порядке. Мне гораздо лучше. И я могу выполнять свои обязанности прямо сейчас.
— Ни в коем случае, — заявила она таким тоном, каким отдавала приказы стражам.
— Перестань нянчиться с ней, Джанин.
— Я не нянчусь! Я предостерегаю. А ты ее портишь.
Я в изумлении переводила взгляд с отца на мать. Не знаю, что это было — стычка или заигрывание; ни то ни другое не приводило меня в восторг.
— Ладно-ладно, прекратите, идет? Я выжила. Только это принимается во внимание.
— Точно, — сказал Эйб; внезапно им явно овладели отцовские чувства, что казалось даже более странным, чем поведение мамы. — И несмотря на порчу имущества и тянущуюся за тобой цепочку нарушенных законов, я горжусь тобой.
Я подозревала, что в глубине души он гордится мной именно из-за всего вышеперечисленного. Циничный комментарий так и остался при мне — вступила мама:
— Я тоже горжусь тобой. Твои методы… не идеальны, но ты сделала великое дело. И не одно. Нашла и убийцу, и Джил. — Я заметила, что она не назвала убийцу по имени; всем нам, по-моему, пока было трудно смириться с правдой о Таше. — Появление Джил многое изменит.
Мы все перевели взгляды на трон. С одной стороны у его подножия стояла Екатерина, с коронационной книгой в руках. С другой стороны должны были стоять члены королевской семьи — но там была только одна Джил. Кто-то отлично потрудился над ее обликом. Вьющиеся волосы были искусно уложены и подколоты; удачного покроя темно-зеленое атласное платье до колен и с широким воротником маскировало худощавую фигуру и удивительно шло ей. Она стояла выпрямившись, вскинув подбородок, но явно ощущала беспокойство, еще более заметное из-за бросающегося в глаза одиночества.
Я перевела взгляд на Эйба, и он вопросительно посмотрел на меня. У меня к нему накопилось множество вопросов, и от него, одного из немногих, можно было ожидать правды. Вот только какой вопрос задать? Все равно что иметь джинна — вот только у меня было слишком много желаний.
— Что будет с Джил? — спросила я наконец. — Она просто вернется в школу? Или ей придется обучаться быть принцессой?
Лисса не могла быть одновременно принцессой и королевой, поэтому ее прежнее звание переходило к следующему по возрасту члену семьи.
Последовала пауза.
— Пока Лисса не добьется изменения законов — и, будем надеяться, она это сделает, — только Джил позволяет ей оставаться на троне. Если с Джил что-нибудь произойдет, Лисса больше не может быть королевой. Итак, что бы ты сделала на ее месте?
— Обеспечила бы ее безопасность.
— Вот тебе и ответ.
— Ну, он какой-то расплывчатый. Безопасность подразумевает множество вещей.
— Ибрагим, — вмешалась мама. — Хватит. Сейчас неподходящее время и место.
Эйб еще мгновение смотрел мне в глаза, а потом улыбнулся.
— Конечно-конечно. Все же семья собралась. Праздник. И глянь-ка — вон и новый член семьи.
Дмитрий, тоже в черно-белом костюме, подошел к нам и встал рядом со мной, подчеркнуто избегая прикосновений.
— Мистер Мазур, страж Хэзевей, — официальным тоном произнес он и кивнул обоим.
Дмитрий был на семь лет старше меня, но в тот момент, рядом с моими родителями, выглядел так, будто ему шестнадцать и он вот-вот пригласит меня на свидание.
— Ах, Беликов! — Эйб пожал ему руку. — Я так и надеялся, что мы встретимся. Хотелось бы узнать тебя лучше. Может, как-нибудь найдем время поговорить — о жизни, о любви и всяком таком? Любишь охотиться? Ты похож на охотника. Вот чем нам следует заняться. Я знаю в лесу изумительное место. Очень-очень далеко. Можно посвятить этому целый день. Мне хотелось бы задать тебе множество вопросов. Да и сам я могу рассказать много интересного.