«Так, значит, правда, – промелькнуло в Гердиной голове. – Костя обращался к услугам частного детектива (или собирался это сделать), и я теперь знаю, какого именно…»
– Надо позвонить, – сказала она и, найдя телефон, набрала городской номер.
Трубку не взяли. Что ее не удивило, так как по субботам во многих конторах был короткий день. Тогда Герда решила попытать счастья еще раз и набрала мобильный номер. По нему ответила какая-то запыхавшаяся барышня и сразу спросила:
– Вы хотите записаться на прием?
– Да, – ответила Герда.
– Завтра у нас выходной. А в понедельник мы работаем. Послезавтра в десять утра сможете подъехать?
Герда заверила ее, что подъедет. После чего запыхавшаяся девушка продиктовала ей адрес, объяснила, как проехать, и распрощалась. Герда вытянула руку, чтобы вернуть трубку на базу (показатель зарядки уже мигал), и тут по квартире разнесся звонок. Вздрогнув от неожиданности, она выронила телефон. Он упал и закатился под кресло. Пришлось вставать на четвереньки, чтобы его достать. А звонок все не умолкал!
Вытащив-таки трубку из-под кресла и поставив ее на зарядку, Герда бросилась в прихожую, ткнула в кнопку домофона и выпалила:
– Кто там?
– Это Паша! – послышалось в ответ. – Открывайте быстрее, тут собачий холод…
– Извините, какой Паша?
– Какой-какой? Савицкий. Ну, давайте короче, а? Я машину на стоянке оставил, пока шел – вымок. А вы меня столько времени у ворот держите! Изверги!
– А вы кем Косте приходитесь?
– Слушай, бабочка, ты на кнопочку нажми, – начал раздражаться Павел. – А кем я прихожусь Косте, спроси у него…
– Не могу.
– Так его нет, что ли?
– Нет. – И Герда уже хотела сообщить Паше, что Костя мертв, как услышала возмущенное:
– А ты кто такая? И какого хрена в квартире делаешь? Насколько я знаю, Костя никогда своих баб одних в доме не оставляет…
– Вы его друг?
– Да, черт возьми, я его друг! А ты кто?
– Заходите… – И она нажала попеременно на две кнопки, открывая сначала ворота, затем подъездную дверь.
Костин друг явился быстро – не прошло и минуты. Ввалился в квартиру, ежась от холода. Плечи и поднятый воротник его кашемирового пальто были сырыми, а с волос капало. На улице снова шел мокрый снег.
Отряхнув влагу сначала с пальто, затем с челки, Павел посмотрел на Герду. Секунд десять он изучал ее лицо, затем взгляд его переместился ниже, но там долго не задержался.
– И кто мы такие? – спросил он, подозрительно глянув на нее черными, похожими на цыганские, глазами. – Не любовница, это ясно… Родственница, что ли?
– Почему ясно, что не любовница?
– Не его формата… Костя любит, чтоб тут побольше было. – И выставил перед собой округленные ладони. – Так кто ты такая? Не ответишь, я позвоню в милицию.
– Я его жена, – просто ответила Герда.
Паша расхохотался:
– Тогда я Етти Гималайский. Ни его, ни жены Константина на свете не существует.
– То есть про меня он вам не рассказывал?
– А должен был?
– Наверное, нет, ведь мы давно расстались.
– Вы серьезно, что ли?
Герда без слов подошла к своей сумке, достала из внутреннего кармашка паспорт и протянула Павлу. Тот, помедлив секунду, его взял, раскрыл на странице, где ставится печать о регистрации брака, и присвистнул.
– Надо же… – хмыкнул он. – Никогда бы не подумал, что Костян женат! – Он вернул паспорт Герде. – И где вы были все это время?
– Там, откуда Костя уехал.
– Ясно. – Савицкий утер влажное лицо, на которое вновь стекла влага с челки. – Вы мне полотенце не дадите?
– Да, конечно… Сейчас. А вы проходите.
Герда зашла в ванную и стянула с крючка белоснежное полотенце. Она не знала, как сказать Савицкому, что его друга уже нет в живых. Надо, наверное, как-то подготовить…
– Могу я обнаглеть и попросить чаю? – крикнул Павел.
– Можете даже его сами приготовить, вы тут частый гость, не чета мне.
– Да уж. Я здесь даже некоторое время жил. – Он уже разулся, стянул с себя влажное пальто и направился в кухню, когда его перехватила Герда с полотенцем. – Спасибо, – поблагодарил он и стал вытираться. – Когда с женой были проблемы, Костя меня приютил.
– То есть теперь проблем нет?
– Нет жены, нет проблем, – улыбнулся Паша. – Развелся я.
Когда он вытер волосы, оказалось, что они волнистые. И тоже цыганистые, как и глаза. А вот кожа белая-белая.
– У меня отец – кубинец, а мать – эстонка, – сказал вдруг Савицкий. Наверное, он привык к тому, что все находят его внешность несколько экзотической. – Отчим, чью фамилию я ношу, поляк. А вообще я русский…
И он вновь растянул губы в улыбке. Рот у него был большой, с полными губами, и улыбка получилось задорной и очень обаятельной. Герда решила, что он может лишь одной ею очаровывать женщин.
– Вы не представились, – бросил Паша, возобновив свой путь в направлении кухни.
– Меня зовут Герда.
Он остановился, развернулся.
– Та самая?
– Если вы про героиню Андерсена…
– Да нет, я про ту Герду, с которой Костя вырос.
– То есть он рассказывал про меня?
– Очень часто. Но никогда не говорил, что вы были (и остаетесь, что самое удивительное!) его женой.
Что она могла сказать на это? Что Костя всегда воспринимал ее прежде всего как верного товарища? Своего Санчо Пансу? Палочку-выручалочку? Что он женился на ней лишь затем, чтобы получить отпуск? Жил из-за удобства? А бросил ради другой без сожаления?
– Кстати, где он? – спросил Паша. – И почему его телефон не отвечает?
– Он мертв, – выдала Герда на одном дыхании. Подготовить Павла не получилось.
– Телефон сдох? Надо же, а вроде Костян только недавно его купил…
– Нет, Паша, вы не поняли, Кости нет в живых. Его убили.
Савицкий отреагировал на эту новость странно. Несколько секунд он молчал, хмуро глядя перед собой (не на Герду, стоящую напротив, а сквозь нее), а потом вдруг шарахнул кулаком об стену.
– Сука! – прорычал он. И снова замахнулся, но взял себя в руки и остановил удар. – Я так и знал, что эта сука…
– Вы о ком?
– О Снежане, естественно. Хотя вы, возможно, не знаете, кто это.
– Знаю. Именно в ее доме произошло убийство.
– Надеюсь, ее арестовали?
– Нет. Снежана вне подозрений.