– Но для меня это важно.

На секунду Калиле показалось, что Аариф, как и она, захвачен противоречивыми эмоциями. Повинуясь какому-то инстинкту, она положила руку ему на грудь и почувствовала силу и упругость его мышц под влажной рубашкой.

– Аариф, пожалуйста, – сдавленно произнесла она, не зная, о чем конкретно его просит.

К ее радости, он привлек ее к себе. Голова у Калилы откинулась назад, губы приоткрылись, но Аариф медлил. Она чувствовала разгоревшуюся в нем борьбу – долг против желания. Сама Калила уже забыла про долг. Прикосновения его рук, ощущение крепкого тела мигом оживили все воспоминания, ее восторг, испытанный в объятиях Аарифа в ту ночь в пустыне…

Она простонала, когда желание победило и он прижался к ее губам.

Только тогда Калила поняла, как сильно ей недоставало их близости и того упоения, которое она испытывала в объятиях Аарифа. Его язык вторгся в глубину ее рта, и почти сразу Аариф ее отпустил. Это было сделано так резко и неожиданно, что Калила чуть не упала.

Все еще одурманенная поцелуем, она открыла потяжелевшие веки и моргнула при виде ярости, исказившей его черты.

– Что тебе от меня нужно?! – хрипло потребовал он. – Хочешь вскружить мне голову, чтобы выставить меня абсолютным дураком и негодяем? Может, ты хочешь мою душу? Думаешь, тебе это поможет в браке с Закари?

Калила отшатнулась и побледнела.

– Нет… – невнятно пробормотала она.

– Хочешь услышать всю правду? Пожалуйста! – Аариф вздохнул, призывая себя успокоиться. – Я ненавижу себя за то, что произошло между нами. Что предал брата, семью, себя, пренебрег своим долгом. И даже если я признаю, что испытываю к тебе чувства, которые ты во мне вызываешь, это ничего не изменит. Это не значит ни-че-го, – по слогам закончил он.

Калила задрожала, ошеломленная яростью, с какой Аариф все это произнес. Он не стал ждать ответа и повернулся. Отчаяние побудило ее воскликнуть:

– А если у меня будет ребенок?

Аариф медленно развернулся.

– Насколько это вероятно? – чужим, незнакомым голосом спросил он.

Калила съежилась от его тона.

– Я… не знаю. Вероятность есть, но небольшая.

– Тогда у нас еще есть время.

– Ты в любом случае собираешься все рассказать Закари?

– Да. Я не смогу ему солгать.

– Понимаю. – Калила облизнула губы. – Но я бы хотела сказать ему об этом сама.

Аариф напрягся:

– Это мой долг.

– Да при чем тут долг! – не выдержала Калила. – Я знаю, что ты серьезно относишься к своему долгу, – уже спокойнее продолжила она, – но почему ты не хочешь подумать, как поступить в такой ситуации, чтобы было лучше для всех? Что, может, для Закари, для меня, для нашего брака было бы лучше, если бы ты поступился своим понятием о долге, пусть даже это означало запятнать свою совесть?

Аариф был явно задет ее словами. И Калила даже почувствовала какое-то мрачное удовлетворение.

– Если ты хочешь сказать ему сама, я не возражаю, – сдержанно произнес он.

– Спасибо, – выдохнула она.

Наступила тишина, заполненная горечью невысказанных слов. Калила не понимала, почему Аариф не уходит. Они смотрели друг на друга, и она подумала: «А о чем в эту минуту может думать он? Что, кроме пресловутого долга, может занимать его мысли? Что ему нужно от меня, если ему что-то вообще нужно? Что двигало им в ту ночь: желание забыть свой кошмар или он желал меня?»

Она набрала в легкие побольше воздуха.

– Если уж мы говорим начистоту, то в ту ночь, в пустыне, я отдалась тебе не потому, что была испугана или чувствовала себя одинокой. Я словно видела какой-то чудесный сон, превратившийся в реальность. Я не могла тебя любить – просто потому, что почти тебя не знала, – но, когда ты коснулся меня, почувствовала, что могу тебя полюбить. Со мной этой случилось впервые.

Мускул на щеке Аарифа дернулся. Калила приблизилась к нему и провела пальцем по его шраму.

– Я не знаю, почему ты так настойчиво твердишь о долге и не хочешь поговорить о нас? Может быть, это вызвано чувством вины или стыда… Но я бы хотела как-нибудь тебе помочь. Если бы ты только мне доверился, я бы разделила с тобой твою ношу. – Лицо Аарифа было неподвижно, но он закрыл глаза, и почти сразу Калила ощутила, как их снова связала какая-то невидимая нить. – Я только боюсь, как бы из-за меня ты не стал чувствовать себя еще более виноватым. Мне бы совсем этого не хотелось. Никто не виноват в том, что получилось именно так, а не иначе.

Аариф вздрогнул. На секунду он накрыл ее руку своей ладонью, прижал к щеке, а затем решительно отстранился.

Рука Калилы бессильно упала. Ком встал у нее в горле, когда она поняла, что она ничего не добилась своей честностью и Аарифа ей не переубедить.

– Спокойной ночи, – шепотом сказала она и, ничего не видя перед собой, спотыкаясь, побрела от него прочь.

Глава 8

Утром Калила проснулась, когда в спальню вошла Джуана, неся поднос с завтраком. Калила даже не взглянула на еду – аппетита у нее не было. Она подошла к окну, за которым новый день вступал в свои полновластные права.

– Я не останусь сегодня во дворце, иначе сойду с ума! – с жаром сказала она. – Я хочу куда-нибудь пойти.

– Вы гуляли вчера, – заметила Джуана. – Здесь есть сад и бассейн. Почему бы вам не провести день на свежем воздухе?

При упоминании о бассейне Калила сразу же вспомнила Аарифа, каким она видела его вчера.

Она сглотнула и покачала головой:

– Нет, я не хочу оставаться во дворце. Я хочу… – Ее взгляд упал на крыши невысоких зданий. – Я поеду кататься верхом! – объявила она.

– После того как вы…

– В этот раз я никуда не собираюсь сбегать, – прервала няню Калила. – В любом случае куда мне бежать, если мы на острове?

– Но принца Аарифа все же стоит поставить в известность, – начала было Джуана, но Калила опять ее прервала:

– Не стоит. У него есть дела поважнее. Да и я не маленькая.

– Все-таки было бы лучше… – продолжала настаивать на своем Джуана.

– Я езжу верхом с пяти лет, – уже мягче сказала Калила. – Уверена, я справлюсь. – Как бы ей ни хотелось увидеть Аарифа еще раз, но при мысли о том, что ей придется просить у него разрешения, ее передернуло. – Скажи, чтобы мне оседлали лошадь.

– Конечно, – неожиданно легко уступила Джуана и вышла.

Через час Калила уже выезжала верхом за пределы дворца под палящим дневным солнцем, но прохладный ветер дул в лицо, маня ее за собой дальше в пустыню.

Может быть, там к ней снова вернется это опьяняющее чувство свободы, которой она скоро будет лишена?