– А то мы не догадались, – сварливо сказал Маркиз, ему стало жалко Лизавету, – что дальше было?
Дальше тоже все шло по известной схеме.
В один далеко не прекрасный день Лизавета очнулась в комнате милиции при вокзале. Ее замели тамошние менты, потому что валялась на скамейке в неприличном виде вдребезги пьяная. С собой у нее был чемодан с вещами и паспорт, где черным по белому было сказано, что гражданка Пастухова прописана в г. Боровичи по адресу такому-то. Менты на вокзале попались незлые, напоили Лизавету чаем и по доброте душевной хотели пристроить на поезд, еле она отбрыкалась.
В своей квартире Лизавета застала только новую железную дверь, а за ней – полную тишину. Она звонила и пинала в дверь ногами, так что соседи, которым осточертела двухнедельная гулянка с пением, танцами и мордобоем, вызвали милицию. Словно чертик из табакерки явился тут Федор Степанович и уволок Лизавету в машину. А там показал маленький пакетик с чем-то белым и сообщил, скучно глядя в окно, что если она сей же час не скроется с его глаз навсегда, то он оформит гражданку Пастухову по делу о распространении наркотиков и обеспечит приличный срок. Лизавета испугалась и выскочила из машины.
На рынке Лидия, выслушав всю историю, обозвала Лизу полной кретинкой и посоветовала обратиться к родителям. Однако отец, услышав по телефону, что квартира пропала, обругал дочку таким заковыристым матом, какового и не подозревал в своем профессорском лексиконе. И прибавил потом, чтобы не вздумала являться к ним. Мать не посмела отцу перечить.
Из палатки пришлось уйти – хозяин был зол на Лизавету за то, что подставила ментам его приятеля Рашида. Опять-таки выручила сердобольная Лидия, пристроила ее в ларек, где торговали мороженой рыбой, и помогла снять вот эту халупу. В ларьке требовалась санитарная книжка, таким образом Лизавета познакомилась с Николаем. Он когда-то давно работал в санэпидстанции, потом стал сильно пить, с работы его уволили, но кое-какие связи остались.
Получив книжку, Лизавета, как обычно, привязалась к Николаю, пожалела его, приветила, поддержала в трудную минуту. Мужик был не совсем пропащий – пил, конечно, но окончательно не оскотинился, из дома вещи не тащил и под забором не валялся. Была у него раньше жена и двое детей, жена содержала на паях с подругой небольшой цветочный магазин. К моменту знакомства Николая с Лизаветой жена из дому его попросила, то есть популярно объяснила мужу, что содержать его, пьющего и неработающего, она не в состоянии, ей бы детей поднять. Лизавета терпеливо выслушивала его жалобы на бессердечную жену, кормила и даже уговорила на кодировку. И все вроде бы было хорошо, он ходил к ней месяца три, рассказывал, что жена позволила общаться с детьми, а вот теперь пропал…
Наверное, жена, увидев, что муж пришел в себя, выправился и устроился на работу, решила не разбрасываться таким мужчиной и приняла его обратно, а она, Лизавета, снова, в который уже раз, осталась у разбитого корыта.
Тут Лизавета горько вздохнула и вновь вознамерилась плакать, а потерявшая терпение Лола отодвинула своего жалостливого компаньона в сторону и приступила к Лизавете с самым решительным выражением на лице.
– Слушай ты, жертва обстоятельств, – сказала она, – ответь мне на два вопроса: для какого беса ты купила кофеварку у того старого хрыча и куда ты ее дела?
Лизавета не стала ругаться и орать, что это не Лолино дело, она ответила четко.
Кофеварку она купила для Коли, он очень любит настоящий кофе, а у Лизаветы только растворимый. Сосед продавал дешево, вот она и решилась. А потом пришла хозяйка квартиры, начала кричать, что сгонит Лизавету завтра же, если не получит денег. Пришлось отдать ей кофеварку в счет долга, больше у Лизы ничего не было. Ну, все равно Николай не пришел…
Хозяйка поругалась еще немного и ушла.
– Так, – Лола переглянулась с Маркизом, – адрес у этой хозяйки есть? И фамилия?
Лизавета порылась в ящике кухонного стола и протянула Лоле смятую бумажку.
– Эх, Лиза-Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это… – пробормотал Маркиз и вышел в прихожую вслед за Лолой. Лизавета провожать гостей не стала.
В прихожей Маркиз вынул несколько тысячных бумажек и сунул в карман старенькой куртки, висевшей на вешалке.
– Сочувствуешь девушке? – прищурилась Лола. – Может, останешься, пожалеешь ее, приголубишь вместо Николая?
– Дура! – коротко бросил Леня и вышел первым.
Лола хотела обидеться, но тут же сообразила, что сама виновата.
Леня Маркиз вовсе не был Робин Гудом, то есть ему и в голову не приходило мошенническими операциями выманивать деньги у богатых, чтобы отдавать их потом бедным. Но при случае отчего не помочь многодетной мамаше или нищей пенсионерке? Или вот такой дурехе, как эта Лизка…
В душе величайший мошенник всех времен и народов был несколько сентиментален и жалостлив, хотя сам себе в этом никогда не признавался. Зато Лола видела его насквозь. И хотя знала, что Ленька непременно рассердится, не смогла в этот раз удержаться от ехидного замечания.
Каких только улиц нет на Петроградской стороне! Подковырова и Подрезова, Полозова и Плуталова, Рыбацкая и Зверинская. Одних только Зелениных улиц три штуки – Большая, Малая и Глухая. Но даже среди этих колоритных названий Бармалеева улица обращает на себя внимание и вызывает законный вопрос у большинства детей и некоторой части взрослых – не здесь ли жил злой разбойник Бармалей, герой одноименной сказки Чуковского.
Может, на этой улице и хватало в свое время разбойников, но Бармалея среди них, конечно, не было. Просто сто с лишним лет назад здесь располагался механический завод братьев Бромлей. Эту английскую фамилию местные жители и переделали на свой лад, превратив в звучную кличку Бармалей.
На эту самую Бармалееву улицу приехали Лола и Маркиз в поисках неуловимой кофеварки.
Поднявшись на четвертый этаж и подойдя к двери квартиры номер восемь, Маркиз нажал кнопку звонка. За дверью раскатилась звонкая трель, но никто не спешил открывать. Леня позвонил еще раз, и на этот раз из квартиры донесся визгливый женский голос:
– Миша! Мишенька! Открой, пожалуйста, дверь!
В ответ на этот призыв раздался хрипловатый басок:
– Тебе надо, ты и открывай!
– Ну Миша, неудобно же! Открой, пожалуйста! Я тебе куплю ту приставку!
На какое-то время наступила тишина, видимо, Миша обдумывал предложение, потом за дверью послышались неторопливые тяжелые шаги, щелкнул замок, и дверь открылась. На пороге стоял крупный толстый подросток с полусонной физиономией, покрытой бесчисленными пылающими прыщами. Подросток окинул посетителей равнодушным взглядом, ничего не сказал, развернулся и поплелся по темному коридору в глубь квартиры.
– Здравствуйте, молодой человек! – проговорил Леня в удаляющуюся спину, но ответа не последовало.
Зато из-за ближней двери донесся звук низвергающейся воды, после чего дверь распахнулась, и в коридор, поспешно вытирая руки, выскочила женщина средних лет, удивительно похожая на удалившегося подростка. Она была такая же рыхлая, бесформенная, только, в отличие от Миши, ростом явно не удалась.