Зачем тогда было изменять ему? Вопрос так и просился на язык. Но мое дело — утешать подругу, а не добивать ее.
— Не переживай. Поживет пару деньков отдельно и прибежит как миленький. Он тебя любит и простит…
— Что простит? — Кэрри непонимающе уставилась на меня.
— Т-тебя.
— А за что меня прощать?
Нет, это было уже чересчур.
— Кэрри, ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Изменяешь мужу направо-налево, доводишь его до того, что он уходит из семьи… Как он хоть узнал про Нейла?
— Н-нейл тут совершенно ни при чем! — всхлипнула Кэрри.
Час от часу нелегче. Неужели у нее образовался новый «мужчина мечты»?
— У тебя уже другой?
— Н-нет… да и с Нейлом мы вчера поругались по-крупному…
— И он обо всем рассказал Эндрю? — догадалась я.
— Нет!
— Да ты можешь толком объяснить, что произошло?! — взорвалась я. — Я ничего не понимаю!
Кэрри быстро-быстро заморгала, и мне стало стыдно за свою несдержанность.
— Извини.
Я погладила Кэрри по плечу. Она судорожно сглотнула и прошептала:
— У Эндрю другая женщина.
Меня как обухом по голове ударили.
— Это невозможно.
— Правда? — криво усмехнулась Кэрри. — Я тоже так думала. Однако уже три месяца как у моего идеального мужа есть любовница, без которой он больше не может жить.
— То есть о Нейле он ничего не знает?
— Понятия не имеет. Выглядел сегодня как нашкодивший котенок. «Прости, я честно старался забыть ее, но чувство оказалось сильнее меня». Тьфу!
В голове не укладывалось. Эндрю всегда был чем-то незыблемым в нашей жизни. Даже в моей. Он был надежен и безупречен. Счастливый билет Кэрри, который она вытянула в брачной лотерее, ее гарантия и оплот, предмет зависти всех приятельниц. Сомневаться в чувствах Эндрю к Кэрри было все равно что сомневаться в том, что Земля вращается вокруг Солнца, а вода кипит при температуре сто градусов. То есть бессмысленно. Но разве можно что-нибудь знать наверняка?
— И кто она такая? — спросила я.
— Как ты думаешь? — фыркнула Кэрри. — Его секретарша, естественно. С полгода как устроилась и сразу, наверное, повела на него атаку. Знаю я эти служебные романы. Да что я тебе рассказываю, ты сама через это прошла со своим… как там его… Арчи.
— Бродерик не женат, — возмутилась я. — Не обобщай, пожалуйста.
— Неважно, — отмахнулась она. — Все эти офисы — рассадники разврата. Любая безмозглая финтифлюшка в мини-юбке может увести из семьи порядочного мужчину. Надо бы запретить женщинам моложе пятидесяти вообще появляться в офисах!
Ее маленькое хорошенькое личико перекосилось от злости, а я вспомнила другую Кэрри — эффектную, уверенную в себе, неотразимую для противоположного пола, которая безапелляционно рассуждала о том, как я должна вести себя на работе, чтобы заполучить выгодного мужа.
— Не говори ерунды, — вздохнула я. — Может, эта несчастная секретарша и не виновата совсем.
— Хочешь сказать, что мой Эндрю бегал по бабам? — взъярилась Кэрри.
— Нет. Хочу сказать, что ты бегала по мужикам и забыла про мужа. Вместо того чтобы ценить то, что имеешь…
— Только нотаций не надо! — вскинула руку Кэрри. — Я сегодня не в настроении поучения выслушивать. И без них тошно.
И она снова залилась слезами.
Мы просидели до половины третьего утра. В половине одиннадцатого от подруги пришла моя мать и робко попыталась предложить нам ужин. Предложение было отвергнуто. Я есть не хотела, а Кэрри «ужинала» бутылкой вина, которая как нельзя кстати оказалась у нас в баре.
Мать легла спать, а мы все сидели и сидели, рассуждая о подлости мужчин и беззащитности женщин. Кэрри обвиняла Эндрю и его любовницу и очень редко себя, я соглашалась с ней, думая о своем. Мы все одинаково беззащитны перед любовью, и горе тому, кто до последнего обманывает себя.
— Я же его люблю, — причитала Кэрри, — больше всех. Как он мог так поступить со мной?
Интересно, достаточно ли любить «больше всех»?
— Я не знаю, как я буду жить без него. Мне теперь придется работу искать.
Ах да, конечно. Эндрю давал ей чудесную возможность жить припеваючи — ухаживать за собой, тратить много денег и подыскивать себе любовников. Теперь все эти блага по наследству перейдут к его второй жене.
— Из-за чего же ты переживаешь больше? Из-за Эндрю или его денег?
— Естественно, из-за Эндрю! — оскорбилась Кэрри. — Не делай из меня мерзавку. Но мне придется менять весь образ жизни. И все полетит в тартарары. — Она громко всхлипнула и замолчала.
— Вообще-то уже второй час, Кэрри, — виновато сказала я, взглянув на часы. — А мне завтра на работу.
О том, что завтра еще и вечеринка, на которой надо бы неплохо выглядеть, я побоялась и заикнуться.
— Работа для тебя важнее меня?! — обиженно воскликнула Кэрри. — Я сегодня не могу быть одна!
— Я знаю. Переночуешь у нас. Я постелю тебе в гостиной.
Кэрри поморщилась. Перспектива ночевать на узком диване ее явно не вдохновляла.
— Хорошо, ложись в моей комнате. А я буду в гостиной, — вздохнула я.
Законы гостеприимства как-никак обязывали.
— Нет, Джейн, давай не будем ложиться. Я все равно не усну… Голова раскалывается. А еще что-нибудь выпить у тебя есть?
Увы, выпить ничего не было, и мы с Кэрри пошли пешком в круглосуточный супермаркет. Бутылка вина и коробка конфет — все, как подобает порядочным дамам в горе. Кэрри порывалась взять вторую бутылку, но я недрогнувшей рукой остановила ее. Знаю я, чем заканчиваются такие посиделки. Сильные женщины свои проблемы решают иначе.
К счастью, в половине третьего сильную женщину Кэрри все-таки сморил сон. Сказались усталость и выпитое спиртное. Я кое-как дотащила ее до кровати, а сама улеглась на диване в гостиной. Кэрри было жаль, Эндрю было жаль, себя тоже было жаль. На что же мне надеяться, раз даже блестящая подруга потерпела на любовном поприще фиаско? Она привлекала многих, но не сумела удержать единственного. Я никого не привлекаю и, соответственно, никого не удерживаю. Ну, хоть никто меня и не бросает.
Слабое, но все же утешение.
Утром я проснулась за пять минут до будильника и поняла, что хочу спать как никогда в жизни. Полуночное бдение с Кэрри не прошло для меня даром. Из зеркала на меня глянула бледная мятая физиономия с синими провалами под глазами. Я заглянула в комнату к Кэрри — она спала сладко, как невинный ангел, подложив руки под щеку. Ей не нужно было никуда торопиться, и, завидуя Кэрри страшной черной завистью, я попросила маму не будить ее.