По коридору навстречу Галебусу двое манкуратов катили ящик на колесах. Тёмник прижался к стене, пропуская их. Манкураты вызывали в нем смесь жалости и брезгливости, наверное, потому он был почти ласков с Мио. Их безразличные лица, стеклянные глаза… Больше всего на свете Галебус боялся стать манкуратом, потерять мощь своего разума.
Град прекратился, и площадь наводнили варханы. Бегали, суетились, разгружали повозки. Точно муравьи. Сталкиваются, обмениваются информацией и разбегаются. Или тащат гусеницу в муравейник. В муравейнике точно так же, как и у варханов, часто случаются переделы власти, и горе проигравшим! Только у муравьев все честно и нет интриг. А тут чуть замешкался, и вот ты уже на краю обрыва.
Когда Галебус безусым юнцом попал в Центаврос Ангулема, то, глядя со второго яруса на раскинувшийся город, ощущал себя на вершине жизни. А сейчас… Небо серое девять месяцев в году, каменные домики с окнами-бойницами и кривыми трубами. Струйки дыма тянутся вверх и исчезают за тучами. Жилища терианцев всегда напоминали Галебусу стариков. Им давно бы пора в могилу, а они все коптят…
На улице, в подворотне возле собственного дома, Галебус заметил двоих… не варханов, нет. Двоих подопытных. Повернувшись к нему спинами, они что-то рассматривали на земле. Один высокий, волосы русые, второй головастый, бритый. Вот тебе и шанс… Нужно им воспользоваться.
— Дамир! — позвал Галебус.
Подопытные повернулись одновременно. Галебус скрипнул зубами. Опять силу голоса не рассчитал, прикидывай теперь: приживленная личность отреагировала на своё имя или земляне решили посмотреть, кто там орет.
Поскольку рядом никого больше не было, высокий, Ксандр, сообразил, что обратились к ним, и ответил:
— Нас зовут иначе. Похоже, вы обознались.
Мысленно выругавшись, Галебус хлопнул дверью и очутился в своем доме, который больше не казался ему крепостью.
Из зала советов возвращались по многолюдной Радужной площади. Навстречу попадались в основном военные в камуфляже да патрули в традиционной черной форме с черепами на рукавах. Гражданские опасались покидать дома, хотя погода располагала. Вацлав шагал по левую руку от Ксандра, норовил забежать вперёд и громко обсуждал прохожих.
Недалеко от Центавроса стояли два пустых мотоцикла — тяжелые, украшенные ремнями и цепочками, как у земных байкеров. На них прибыли вестницы. Рокоча мотором, подъехал третий мотоцикл. На нем сидела женщина с изумительной красоты ногами. На ней были ботфорты, черные штаны в обтяжку и куртка вроде косухи. Вестница сняла шлем, и черные волосы рассыпались по спине водопадом. Спрыгнув со стального коня, она поспешила к Центавросу.
Она вызывала смутное раздражение, почему, Ксандр не мог вспомнить: память Дамира захлестывала волнами, сейчас мертвый берсер пытался пробиться, но не мог.
Из разрыва туч выглянуло солнце, озарило площадь, вымощенную разноцветным булыжником. Чужая память снова шевельнулась в сознании Ксандра, и он замер, уставившись на плоский красный камень. Камень двоился, наливался красками. А в голове пульсировало: «Радужная… Площадь… Радужная площадь».
Вытянувшиеся по струнке варханы с горящими глазами, их взгляды направлены на него. Он горд, счастлив, наполнен предвкушением…
Ксандр тряхнул головой. Да этот Дамир был не последним лицом у варханов! Нужно будет расспросить Фрола или кого-нибудь ещё. Осторожно, чтобы не вызывать подозрений.
— Отметить бы, — Вацлав зажмурился, глядя на солнце, потянулся с хрустом.
— Не время и не место, — возразил Ксандр, покосившись на взвод варханов в черной форме с черепами на рукавах.
Варханы не обратили на них внимания. Дороги, лучами разбегающиеся от площади, были вымощены покрытием, издали напоминающим наждачную бумагу. Вацлава она заинтересовала, он носком ботинка ковырнул крошево камней. И вдруг из-за спины донёсся знакомый зычный бас:
— Дамир!
Ксандр и Вацлав обернулись одновременно: позади, уперев руки в бока, стоял тёмник Галебус.
— Нас зовут иначе. Похоже, вы обознались, — проговорил Ксандр, избегая смотреть тёмнику в глаза.
Когда Галебус удалился, Вацлав пробурчал:
— Чего он от нас хотел? Неужели кого-то из нас можно спутать с варханом?
Ксандр ответил нарочито громко:
— Понятия не имею.
Память шевелилась в нем, как зародыш внутри яйца. Ксандр, ощутив щекотку чужого взгляда, резко обернулся, но никого не увидел. Его тянуло в город. Там что-то важное, связанное с Дамиром. «Сейчас не время, — остановил Ксандр себя. — Если идти, то одному и ночью, когда никто не видит». Но заинтересованность Галебуса его беспокоила. Неизвестно, что предпримут варханы, когда поймут, что в Ксандре — часть Дамира. Покойный перед смертью что-то выяснил. И никому нельзя верить, шепнула память, никому, даже родичу.
* * *
Ксандр проснулся посреди ночи, как и запрограммировал себя, — удобный навык, наследство покойного Дамира. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к звукам: Вацлав храпел, кто-то поскуливал, у кого-то бурлило в животе. Ухал огонь в печи за стеной, ветер стонал в дымаре, стекло едва заметно дребезжало. Свет с улицы падал на стену четырьмя квадратами, разделенными черными линиями рам, — в казарме было светло.
Стараясь не скрипеть кроватью, Ксандр встал, на цыпочках прокрался к вешалке, надел камуфляжный костюм и пожалел, что он не черный, — светлые пятна будут видны в темноте. Не обуваясь, вернулся, скатал куртку, положил вместо себя на постель и накрыл одеялом. В туалете Ксандр напился из-под крана, обулся, распахнул окно: на стенах казарм, освещенных одиноким фонарем, трепетала тень лысого куста, ветер шелестел по дороге прошлогодними листьями. Никого, можно идти.
Уселся на подоконник, свесил ноги и бесшумно спрыгнул, помогая себе руками. Пригнувшись, потрусил меж ангаров к реке, в сторону гор.
Город спал. Постанывал перекрытиями, вздыхал чердаками, посвистывал лопастями ветряков. О стену двухэтажного дома билась нанизанная на гвоздь бумага. В узких улочках здания казались сплошными каменными стенами, все окна выходили во дворы. Невольно вспомнились лабиринты, по которым гоняют подопытных крыс. Сколько ни петляй — стены, стены, стены. Вверху — звездное небо. Ксандр попытался вспомнить созвездия и не смог: это была чужая вселенная.
Вдалеке рокотали моторы — варханы патрулировали город. Далеко, неопасно. Но расслабляться не стоит: мобильные отряды не дремали, скользили по таким вот закоулкам беззвучными призраками. Ксандр напряг слух, стараясь улавливать малейшие звуки, далекие и близкие…
…И вдруг он стал городом. Он видел глазами-окнами, что на соседней улице, цокая когтями по дороге, пробежал пес, нагнулся и принялся шумно лакать помои из желоба. Слышал каменными стенами, как храпят, сопят, стонут во сне прианы. На одной ноте закричал младенец, зачмокал материнской грудью. Ветер шевелил волосы-ветви, гладил позвоночник дороги…