— Нельзя было, — вспомнил Ксандр Сморта бер᾿Маха, спеленутого и беззащитного. — Это бы развязало руки Махам.
— Разговорчики! — прикрикнул Райан, он, оказывается, все слышал. — Гер-рои! Не ваше дело, что и когда совершает мастер-комиссар!
— Так точно, — вяло отозвался Вацлав и снова обратился к Ксандру: — Надоела мне Териана. Хочу на Ангулем. Там было лучше. А теперь… Сиб сломали…
— Заткнись! — подскочил Райан, уставился Вацлаву прямо в глаза. — Заткни свою поганую пасть, чужак! Дерьмо жрать будешь, в рядовые разжалую! Молчать и слушать команды!
«А ведь он в ярости потому, что мы проявили героизм, — подумал Ксандр, — и хочет унизить нас. Никому не по нраву возвышение чужаков, оттого мы в заградотряде. И будем расстреливать безоружных. Диких… Я никогда не бил неагрессивных мобов. Даже если квест давали — отказывался. Не дело это. Ни для человека, ни для вархана».
Он вернет Юльку и найдет Забвение. Он станет сильнее всех, варханы склонятся перед ним.
Слухи противоречивы: Забвение отнимает разум и дарует его. Забвение создает и разрушает миры… Бред, конечно, если физику хотя бы на уровне школы помнишь. С другой стороны: а Сиб что, укладывается в основы земной науки? Да ни разу. Зашоренные ученые, понятия не имеющие даже о гравитации и электромагнитном взаимодействии, отрицают существование порталов. И параллельные миры — удел компьютерных игр.
Причудлива реальность, лишь одно в ней неизменно — жизнь и смерть. Жуткое в своем необратимом беге колесо Сансары: рождайся и погибай, вновь появляйся в этом мире — амебой ли, кричащим ли комком плоти, — нарабатывай опыт, чтобы после смерти его утратить.
Нирвана? Да бросьте. Мы — не Будды.
Мы бессмертны лишь в играх.
А вокруг — отнюдь не игра. Мастер Фрол погиб от сердечного приступа, и томится в подземелье Юлька.
Охота на ведьм. Добро пожаловать в средние века, не приукрашенные воображением Ридли Скотта.
И сейчас, спасаясь от огня, на цепь варханов побегут не мобы — живые люди.
Ксандр тщетно взывал к памяти Дамира — берсер молчал. Землянин уговаривал себя представить, будто это игра, и расставить метки, но вокруг была пронизывающе-холодная серая реальность.
Начал накрапывать дождь. Вацлав натянул капюшон плаща и проворчал:
— Ничего, жечь начнут — согреемся.
В воздух поднялись еще пять гранчей. Один из них выделялся: подобно китайскому дракону, он сиял в безрадостном небе золотом и пурпуром.
— Сокол, — снизошел до пояснений Райан. — Личный гранч мастера-комиссара Нектора бер᾿Грона… Новый. Старый уничтожили повстанцы во время первого бунта. Мастер-комиссар за штурвалом. Сегодня — великий день.
Самолеты кружили над городом хищными птицами. Наконец выстроились клином — на острие сверкал «Сокол» — и пересекли реку.
Зрелище завораживало. Ксандр даже позабыл, зачем он здесь: под низкими облаками медленно (чай, не реактивные) двигались к Дикому городу гранчи.
Выходов из Дикого города не так много, они все известны и перекрыты оцеплением. Дороги заблокрованы, на холмах застыли, дулами к зданиям, пулеметы Гатлинга.
Но пока что никто не бежал от одной смерти к другой.
— Сигарету бы, — говорил еле слышно Вацлав, — и сто граммов фронтовых. Мы же расстрельная команда, нам положено…
— Ты! — раструб разрядника уперся в живот Вацлава, мастер Райан не говорил — хрипел. — Ты позоришь имя Гронов! Ты — трус!
Вацлав откинул капюшон и с вызовом посмотрел в глаза мастера.
— Чурка ты чумазая, — сплюнул лысый на землю. — Трусость — здесь стоять. Зачистка — да. Добивать бегущих…
Ксандр успел ударить его, сбить с ног, заткнуть. И мастер Райан не выстрелил.
— Мастер Райан бер᾿Грон. — Тяжело дыша, Ксандр сидел верхом на Вацлаве и старался говорить убедительно, — он не в себе. Мы слишком устали… нервы напряжены до предела, мастер Райан. Позвольте Вацлаву искупить ошибку.
— Кровью, — прохрипел Райан, — смоет!
И вдруг отвернулся, прищерившись: устыдился, что разгневался на виду у подчинённых. Вархан сорвался. Вархан жаждал убивать, а убийство откладывалось, и тут — чужак. Вацлав понял, что сглупил, но опасность миновала. Поднялся, попытался отряхнуть плащ, но лишь размазал грязь.
Ксандр украдкой показал товарищу кулак.
К счастью, началось.
Гранчи снизились, из люков в днищах посыпались бочонки, снабженные символическими «хвостиками». Такое Ксандр видел в кино. Бочонки падали, их сносило ветром, и выглядели они медленными, забавными и безопасными…
Полыхнуло.
С напалмом Ксандр сталкивался в книгах и играх. Он никогда не думал, что всё горит в этих случаях так — с густым черным дымом и ревом. В Диком городе много дерева: межэтажные перекрытия, кровельные балки, рамы, лестницы, заборы. В Диком городе много мусора. Мерный гул медленно приближался — ветер разносил пламя, и Ксандру чудился многоголосый крик, стон, а затем — стрельба.
Но это всего лишь взрывалась черепица.
— Приготовиться! — Райан сразу забыл о личных счетах. — Сейчас побегут!
Первыми город покидали псы. С тощими горбами, длиннолапые, плешивые, они неслись на людей, роняя клочья пены из раззявленных пастей. Кто-то, не выдержав, дал очередь, но большинство орудий промолчало — на животных не стоило тратить боеприпасы.
Один пес промчался рядом с Ксандром, не обратив на него внимания, — зверя гнал дремучий инстинктивный ужас, по сравнению с которым вооруженный человек не опаснее мыльного пузыря. Ксандр долго еще слышал заполошное, хриплое дыхание пса.
Потом появились магулы.
Сдержаться и не стрелять оказалось очень сложно. Магулы бежали на четырех лапах, как земные гориллы, неуклюже, но быстро. Ревели, орали, визжали. Оглядывались на подступающее, хотя еще далекое пламя.
Гранчи делали очередной круг, и новые районы вспыхивали, загоняя жителей в огонь или под пули.
— Огонь! — приказал Райан.
И магулы падали, скошенные очередями, разворачивались и метались, не зная, какую смерть предпочесть. Они почти разумны — Предтечи заселили мир, приматам которого осталась пара шагов до человека. Не хотел бы Ксандр встретиться с обретшими рассудок магулами — тварями хищными, подлыми и очень сильными.
Первых людей Ксандр, увлеченный охотой на магулов, не заметил. Лишь по выкрикам Вацлава — приятель, забывший лингвейк, матерился по-русски — понял: началось. На этот раз началось по-настоящему.
Если звери уходили стаями, то люди — поодиночке. Сначала они устремились вперед, но, заметив оцепление, попрятались за полуразвалившимися домами и теперь двигались короткими перебежками, отстреливаясь.
Из города с ревом, перекрывающим гул пламени и гранчей, выкатило чудо местного автопрома — паромобиль. Он дребезжал, подпрыгивая на неровностях дороги, и воспоминание бичом ударило Ксандра: печка, подбрасывает поленья Камачек, белозубо улыбается брат Зармис… Вонь, чад.