Сутенершу поволокли к костру, привязали к незаметному меж дров металлическому стержню, над спинами клериков возвышалась лишь её голова. Разбитые губы шевелились, шепча молитву.
— Лиша, известная проститутка. Обвиняется в измене и шпионаже… Гелла, известная как Гелла бер᾿Мах, супруга Ковы бер᾿Маха, обвиняется в шпионаже.
Та самая вестница, которую оглушил клерик, забилась в руках палачей. Она кричала, но ей быстро заткнули рот. Пока клерики её утихомиривали, сохранившие рассудок осужденные попытались бежать, но их задумка провалилась, лишь одной женщине повезло — её застрелили прямо на хворосте.
Нектор продолжил зачитывать список, и вскоре все вестницы оказались на костре.
Мастер Галебус ткнул факелом в жаровню, поднесенную молодым тёмником, подождал, пока разгорится пламя, и швырнул жаровню в пирамиду дров. Ксандр думал, что в сырую погоду разжечь костер будет нелегко. Он ошибался: дерево занялось сразу, наверное, его облили чем-то горючим. Вестницы заметались, заорали. Ксандр прикрыл глаза. Он зажал бы уши, чтобы не слышать женский плач, но по долгу службы ему полагалось сохранять невозмутимость и он смотрел на застреленную варханку, умершую с улыбкой на губах.
Тёмники заголосили громче. Ксандр не понимал слов: это был не лингвейк, а более древний язык, наверное, наречие Предтеч.
Сейчас он совсем не ощущал Дамира в своей душе. И благодарил мертвого берсера за эту милость. Сегодня Ксандр должен оставаться собой, хотя так ему больнее и труднее. Нужно черпать ненависть и откладывать в память, чтобы потом она выплеснулась и пожрала проклятых варханов подобно лаве, пожирающей все живое на своем пути.
Костер затрещал, разгорелся. Вестницы уже не вопили испуганно — они кричали, агонизируя, ревели, хрипели. Наверное, если Ксандр доживет до старости, умирая, он будет вспоминать их вопли и щекочущий ноздри дым с приторным запахом жженого мяса. Желудок дернулся, но Ксандр подавил рвотный рефлекс. Когда огонь подобрался к мертвой вестнице, Ксандр, не дожидаясь, пока вспыхнут её волосы и начнет пузыриться кожа на лице, уставился в небо, куда празднично взлетали искры.
Что бы ни сделали вестницы, жечь их заживо — зверство. А сделать из этого представление могли только средневековые дикари. Варханы и есть средневековые дикари. А он мечтал уподобиться им, стать бер᾿Гроном, унаследовать их неумение прощать, подавленную злобу и угнетенную ярость. Чувства требуют выхода, это они, а не вестницы корчатся сейчас на костре.
Казнь шла своим чередом. Жирная копоть летела в небо, а костер все не мог насытиться и погаснуть. Жар от него ладонью горячечного больного оглаживал щеки Ксандра.
Больше никто не кричал. Гудели тёмники. С грохотом и треском рушилась, оседая, пирамида, стреляла искрами и хлопьями пела. Гулко колотилась кровь в висках.
* * *
Раскрасневшееся, лоснящееся лицо мастера Райана выражало крайнюю степень удовлетворения. Во время казни он стоял возле самого костра и ещё не остыл. Ксандр сцепил руки за спиной, чтобы не ударить вархана по узким губам. Со всей силы. Расквасить их, вышибить зубы!
— Главная задача нашего подразделения, — вещал Райан, прохаживаясь перед строем у казарм, — охрана общественного спокойствия и Центавроса. Чтобы никто не роптал, патрулировать город и нести стражу будете по очереди. Сержантский состав — шаг вперед. — Ксандр и Вацлав в рядах других шагнули к Райану, вархан скривился: — Вы… Ни один вархан не пойдет к вам в подчинение. Вы это понимаете?
— Мы брали резиденцию бер᾿Маха!.. — начал было Ксандр.
— Вы подняли руку на вархана, причем старшего по званию, — поправил его Райан. — Я пока не решил, что с вами делать. Когда мастер-комиссар надумает, кого поставить командовать другими манкуратами, определюсь. Пойдете маршировать со своими. Ваше место — у сайдонцев и землян, и…
— Мы — бер᾿Гроны! — Вацлав еле сдерживался, Ксандр приготовился ловить товарища и валить на брусчатку. — Мы — такие же бер᾿Гроны, как ты, мастер Райан! Мы доказали…
— Варханами не становятся, — Райан улыбнулся, — а рождаются. Пока поработаете в паре. И учтите: охрану Центавроса я вам не доверю. Патрулировать поставлю.
В строю засмеялись. Ксандр глубоко вдохнул сырой туманный воздух — мглу сменила дымка, небо повисло так низко, что тучи брюхами задевали верхушку Центавроса, но дождя не было.
Ксандр казался себе рыбой под водой… Выдохнуть. Ощутить привкус гари, крови и железа. Ответить Райану улыбкой. Аккуратно придержать Вацлава сзади за ремень — лысый без плаща, в брюках и куртке.
— Укажите сектор, и мы приступим. — Ксандр улыбнулся вархану в ответ.
Ну, давай же, утрать контроль над собой, бросься на меня, ударь, попытайся убить — и я вцеплюсь в твою глотку. Конечно, меня задавят — вас больше, вас гораздо больше, но кого-то я заберу с собой. А еще лучше, если меня не сразу разорвут на клочки, а отволокут к Нектору. Будет шанс хотя бы плюнуть в его рожу.
А Юлька умрет от голода. Юлька умрет в его каморке от голода, и даже не поймет, что умирает.
Ксандр отвел взгляд.
Он — отомстит. Сначала добьется положения в обществе, потом найдет Забвение, потом всех убьет. Это в игре ты не прыгнешь выше головы, не нанесешь урона больше, чем прописано в коде. Жизнь, по сути, не терпит ограничений. Персонажу не узнать отчаяния, загнанный в угол сорк [15] не перехватит поудобнее посох, не заорет «абанамат!» и не кинется врукопашную… А если кинется, эффект получится нулевым.
Хилый ботаник, когда гопники лапают его девочку, может превратиться в Стивена Сигала. Правда, его убьют. Или зубы повыбивают. Но драться он будет, если не полное ничтожество.
Ксандр — не ничтожество и не слабак. Когда-то он позволил жизни сломать себя. Теперь он сам сломает жизнь.
— Набережная от складов до сужения реки. — Мастер Райан перечислил улицы, «раздал» сектора.
Другие сержанты получили взводы, Ксандр с Вацлавом проверили оружие и поплелись патрулировать вдвоем. Уже миновал полдень и потеплело, но улицы Наргелиса пустовали — напуганные сожжением Дикого города, потрясенные бессмысленной жестокостью казни, терианцы попрятались кто куда. Ксандр подозревал, что большинство из них потихоньку покидают свои дома, ищут убежище на фермах, в горах…
У реки Ксандр остановился и посмотрел на скалы, закрывающие долину.
Сегодня вершин гор, покрытых нетающим снегом, не видно. Сегодня через перевал замедленной лавиной сходит пена туч… Кажется, она обрушится на город потоком, смоет всю дрянь, унесет людей и варханов, тёмников и манкуратов, с воем потащит магулов и горбатых псов.
— Ты чего опять? — Вацлав похлопал себя по карманам и рассмеялся, не дожидаясь ответа. — Прикинь, курить захотелось! Ща, думаю, засмолю… А ведь не курил. Здесь.