– Мне очень жаль, девушка, – нежно произнёс лэрд. От эмоций его шотландский акцент стал заметнеё.
Лиза не открывала глаз, отказываясь шелохнуться. Наконец, девушка подошла к кровати, опустилась на неё, крепко прижимая к себе флягу. Лиза выглядела так, словно произносила про себя все молитвы или стихи, которые знала. Прошло много времени, когда она встала и подошла к огню.
Лиза так долго стояла там, замерев и вцепившись в флягу, что, в конечном счёте, Цирцен опустился на стул позади неё. Он не знал, сколько времени прошло, но он не двинется с места, пока Лиза не смирится с действительностью. Тогда он будет рядом, чтобы дать ей приют в своих объятиях.
Опустилась ночь, время ужина давно прошло, когда, наконец, девушка пошевелилась. Её волосы мерцали в свете огня, лицо стало мертвенно–бледным, ресницы казались тёмными веёрами на бледной коже. Цирцен пробормотал проклятье, когда по её щеке скользнула вниз слеза.
Затем Лиза открыла глаза, и лэрд увидел боль в блестящих, зелёных глубинах. Отрицание и признание боролись в её выразительных чертах – признание жестокой победы. Она держала флягу в руках, выполнила ритуал, в который верила, и на опыте познала бесспорное поражение.
– Не получилось, – севшим голосом произнесла Лиза.
– Ох, девушка, – со вздохом отозвался Цирцен, не в силах облегчить её страдания.
Лиза стала отвинчивать крышку у фляги.
– Что ты делаешь? – закричал Цирцен, приподнявшись на стуле, готовый вырвать флягу из её рук.
– Может, выпить это? – нерешительно предложила Лиза.
– Ни за что, девушка, – с побледневшим лицом отрезал Цирцен. – Поверь мне, ты не захочешь сделать нечто столь глупое.
– Что в ней? – с трудом спросила Лиза, явно напуганная его реакцией.
– Лиза, содержимое фляги не только не поможет тебе вернуться домой, оно станет настоящим адом для тебя. Не буду тебе лгать. Там отвратительный яд.
Ему не нужно было ничего больше добавлять, чтобы убедить её. Он видел, что девушка приняла не только то, что фляга не вернёт её домой, но и то, что её содержимое способно убить её – или заставить желать смерти. Цирцен понимал, что Лиза, будучи здравомыслящей девушкой, сейчас признала, что цеплялась за неосуществимую надежду, и не поступит так снова. Если Цирцен говорит, что фляга не работает, этого достаточно. Доверившись ей, лэрд заслужил её доверие.
Девушка шмыгнула носом, и, к её явной досаде, покатилась ещё одна слеза. Она уронила голову на грудь, прячась за волосами. Цирцен заметил, что Лиза так делала, когда ей было не по себе, или она была растеряна.
Цирцен сделал быстрое движение, намереваясь поймать пальцем влагу, стереть поцелуем, а потом поцелуем забрать всю её боль и страх, заверить Лизу, что не позволит горестям коснуться её, и проведёт свою жизнь с ней, навёрстывая упущенное, но она бросила флягу на стол и резко повернулась.
– Пожалуйста, оставь меня одну, – отворачиваясь от Цирцена, попросила Лиза.
– Позволь мне утешить тебя, – умолял воин.
– Оставь меня в покое.
Впервые в жизни Цирцен ощутил себя совершенно беспомощным. “Позволь ей скорбеть ”, – напутствовало его сердце. Лизе нужно выплакаться. Ведь то, что фляга не сработала, было сродни тому, чтобы опустить мать в одинокую могилу. Ей предстоит скорбеть по матери, будто девушка похоронила её именно в этот день. “Господи, прости меня ”, – молился Цирцен. – “Я не ведал, что делал, когда накладывал заклятье на флягу .” Он схватил флягу со стола, засунул в спорран и вышел из комнаты.
* * *
Ничего не поделаешь, признала Лиза, свернувшись в клубок на кровати и плотно закрывая занавески. В своём уютном гнёздышке всё, в чём нуждалась девушка – это плюшевый Тигр и мамино плечо, чтобы поплакать, но подобной поддержки у неё никогда больше не будет. До сих пор, пока Лиза не попыталась воспользоваться флягой, девушка уповала только на неё. Её поразила реакция Цирцена на её признание поражения – в его глазах Лиза увидела схожую влагу.
“Ты полюбила, Лиза ”, – тихо подсказало ей сердце, – “большеё, чем эту страну .”
– Верно , – язвительно ответила сердцу Лиза, – потому что всё выглядит так, словно Цирцен – это всё что у меня есть, отныне и навеки.
Лиза обвела взглядом кровать с пологом и поглубже зарылась в покрывала. Огонь создавал в комнате приятное ощущение тепла, а в изголовье на ящике лежала фляга с сидром. Сделав большой глоток и наслаждаясь ароматным, фруктовым вкусом, Лиза предалась печали. Её мама умрёт в одиночестве, и Лиза никак не могла этому помешать. Она пила и плакала, пока не обессилела настолько, что только смогла повернуться на бок и провалиться в спокойный, опьяняющий, полный забвения сон.
“Всё, что я хотела – просто держать маму за руку, когда она умрёт ”, – было последней мыслью Лизы перед тем, как заснуть.
* * *
Цирцен Броуди стоял возле кровати и смотрел на спящую Лизу. Он раздвинул тонкие занавески кровати, шагнул ближе и протянул руку, легко коснувшись её волос. Свернувшись на боку, девушка, как ребёнок, сложила обе руки под щеку. Вылинявший красный козырёк её шляпки – шляпы для главного бала – был зажат между руками и пледом, служившим ей в некотором роде подушкой. Она явно плакала перед сном, и это выглядело так, словно она проиграла битву с покрывалами. Бережно, воин убрал плед с её шеи, чтобы девушка не задушила себя, затем распрямил ткань, опутавшую её ноги. Девушка вздохнула и сильнеё вжалась в мягкий матрас. Убрав лежащий рядом с ней сосуд с вином, Цирцен поморщился, обнаружив его полностью пустым, хотя он понимал, что вынудило её напиться.
Лиза искала забвения. Предмет, за которым раз или два отправлялся и сам Цирцен.
Она потерялась. Оторвана от дома. Выброшена в середине столетия, которое она не могла понять.
И всё это его вина.
Он жениться на ней, поможет приспособиться, защитит её от разоблачения и, что самое главное, защитит от Адама Блэка. Так или иначе, твёрдо пообещал себе Цирцен, он вернёт улыбку на её уста и завоюет её сердце. Она была Броуди до кончиков ногтей и даже больше. Его мать полюбила бы эту женщину.
– Спи спокойно, моя королева Броуди, – нежно произнёс он. – “Но возвращайся. Этот дьявол нуждается в тебе, как ни в чём прежде ”.
Повернувшись, Цирцен бросил ещё один взгляд через плечо. Слабая улыбка изогнула его губы, когда он вспомнил её зачарованность взбитыми сливками. Он надеялся, что однажды она доверится ему, возжелает его настолько, что позволит ему взять полную ложку взбитых сливок, провести из них дорожку вдоль её красивого тела и языком слизать это нежную сладость.
Он излечит её своей любовью.
И он никогда не умрёт у неё на руках – это он мог пообещать.