Мне все это казалось жестокой бойней. Впрочем, не худшей, чем то, что делала империя над сотней планет. Но должен признаться, что я не понимал логику подобных действий. Конечно, сэр Роже поступал так, как обычно ведут себя европейские войска во вражеской стране. Но когда он приземлялся вновь, и его люди разбредались, тяжело нагруженные драгоценностями, богатыми тканями, серебром и золотом, пьяные от награбленных напитков, хвастающиеся тем, что они делали, я отправлялся к Бранитару.
— Эти новые пленники не в моей власти, — сказал я, — но передай своим собратьям в Гантураке, что прежде, чем барон уничтожит их, он должен будет снести мою голову.
Версгорец с любопытством взглянул на меня и спросил:
— Почему ты заботишься о нас?
— Бог, да поможет мне, — ответил я. — Не знаю ничего, кроме того, что и вас создал Господь…
Известие об этом разговоре дошло до милорда, и он вызвал меня к себе. Пройдя по лагерю, я увидел просеку, вырубленную пленниками. Сами они толпились, как овцы, бормоча и ужасаясь под ружьями англичан. Конечно, их присутствие служило для нас защитой, хотя корабли противника уже обнаружили наш лагерь, сэр Роже позаботился, чтобы губернатор знал о присутствии в нем пленных. Но я увидел синекожих матерей, державших на руках плачущих детей, и что-то сжало мне сердце.
Барон сидел на табурете и грыз ногу быка. Лучи солнца, пробивавшиеся сквозь листву, падали на его лицо.
— Что же это, брат Парвус! — воскликнул он. — Неужели вам так понравились эти свиные рыла, что вы вступаетесь за них?
Я пожал плечами.
— Подумайте, сэр, как такие деяния отягощают вашу душу…
— Что? — он поднял густые брови. — Когда это запрещалось освобождать пленных?
Теперь пришла моя очередь удивиться.
Сэр Роже продолжал с аппетитом глодать ногу.
— Мы оставим у себя таких, как Бранитар и ремесленники, они полезны для нас. Остальных мы гоним в Дарову. Тысячи и тысячи. Как вы думаете, растает ли сердце Хуруги от благодарности?
Стоя по колено в траве на лугу, освещенном солнцем, я смог лишь выговорить:
— Ха, ха, ха!
Итак, под насмешливые крики и подталкивание наших людей, эта бесконечная толпа двигалась через ручьи и кустарники, пока не оказалась на опушке леса. Впереди же были видны строения Даровы. Несколько версгорцев робко выступили вперед. Англичане, смеясь, опирались на копья. Один версгорец побежал. Никто не стрелял в него. Побежал еще один и еще. И, наконец, вся масса устремилась к крепости.
В этот вечер Хуруга сдался.
— Это было легко, — смеялся сэр Роже. — Я поймал его на этом. Не думаю, что у него было много запасов, ведь осады в этом мире неизвестны. Итак, во-первых, я показал ему, что намерен опустошить планету так, что если бы даже мы были побеждены, ему бы пришлось отвечать. А потом я добавил ему несколько лишних ртов…
Он хлопнул меня по спине. Когда же я отдышался и выпрямился, он сказал:
— Ну, брат Парвус, теперь нам принадлежит этот мир. Не хотите ли стать его первым аббатом?
Конечно, я не мог принять это предложение. Помимо сложного вопроса о посвящении в сан, я знаю, как мне кажется, свое скромное место в жизни. В любом случае, в нашем положении это были пустые разговоры. У нас было слишком много работы, и мы могли предложить Богу лишь благодарственную мессу. Мы позволили уйти всем пленным, и по мощному передатчику сэр Роже обратился с речью ко всему Териксану. Он приказал всем земледельцам в областях, не подвергавшихся разорению, явиться для изъявления покорности и захватить с собой обратно несколько бездомных. Урок, который мы им преподали, оказался таким наглядным, что в последующие несколько дней лагерь кишел синими посетителями. По большей части иметь с ними дело приходилось мне, и я забыл, что такое сон. В большинстве своем они были очень кроткими. Действительно, эта раса столько господствовала среди звезд, что только теперь их солдаты имели случай развить человеческое презрение к смерти. Когда же солдаты были покорены, буржуа и франклины сдались, не колеблясь ни минуты. Они настолько привыкли находиться под властью всесильного правительства, что даже и не подумали о возможности сопротивления.
Большую часть своего внимания сэр Роже уделял тренировке войска в несении гарнизонной службы. Машинами в замке было легко управлять, как и другим версгорским оборудованием, так что вскоре гарнизонную службу несли женщины, дети, крестьяне и старики. Они могли защитить крепость от нападения, по крайней мере, на время. Тех же, кто оказался совершенно неспособным овладеть дьвольским искусством чтения показаний приборов, нажимания кнопок и поворачивания ручек, сэр Роже отправил на отдаленный остров присматривать за скотом.
Когда перемещенный Энсби оказался готовым к самозащите, барон собрал своих солдат для еще одной экспедиции в небо. Он заранее объявил мне свой замысел. По-прежнему только я владел версгорским языком, хотя Бранитар, с помощью отца Симона, быстро учил и других.
— До сих пор все складывалось довольно удачно, брат Парвус, — объявил сэр Роже. — Но одни мы не справимся с вергорской империей. Я надеюсь, что вы достаточно хорошо овладели их письменностью и нумерацией. Во всяком случае, достаточно, чтобы следить за туземным навигатором и знать, что он не приведет нас туда, куда нам совсем не нужно.
— Я немного изучил принцип составления их звездных карт, — ответил я, — хотя они обычно используют не карты, а столбцы чисел. Нет у них на корабле и рулевых. Они указывают автомату звезду, к которой нужно лететь, и уже Гомункулус руководит полетом.
— Я знаю! Именно так Бранитар завлек нас сюда. Опасное существо, но слишком полезное для нас, чтобы его убить. Я с радостью не беру его с собой, но с нелегким сердцем оставляю я его на Дарове…
— Но куда вы направитесь, сэр?
— Ага. Вот оно что, — он потер красные от бессонницы глаза. — Есть и другие королевства, кроме Версгора. Меньшие межзвездные машины, которые предвидели, что рано или поздно синелицые дьяволы прикончат их. Я собираюсь искать союзников.
Все было ясно, но я все еще колебался.
— Ну, — требовательно спросил сэр Роже, — что вас еще беспокоит?
— Если они до сих пор не решались на войну, как же горстка отсталых дикарей, какими являемся мы, сможет подтолкнуть их к этому?
— Слушайте, брат Парвус: я устал от этого нытья по поводу нашего невежества и слабости. Мы не так невежественны в истинной вере, не так ли? Кстати, если орудия войны и машины могут меняться в течении столетий, соперничество и интриги кажутся здесь не слабее, чем у нас дома. Мы не дикари только потому, что используем их смертоносное оружие.
Я не смог опровергнуть его доводы, ведь в них была наша единственная надежда, если не считать полета наугад в поисках Земли.