– ТАК ТОЧНО, СЕРЖАНТ!
– Вы вместе представляете собой одну триарию, я сержант вашей триарии. Обычно триария состоит из трех декурий и сержанта триарии. Декурий состоит из двух манипул и декуриона. Манипула состоит из пяти легионеров и манипула, лидера манипулы. Пока что рекрутом триарии назначается Герцер Геррик. Рекрутами-декурионами – Круз, Абрахамсон, Сталь и Петерсон. Я знаю, что вам многое неясно, но скоро привыкнете. К десятому построению даже вы сможете себе это уяснить. А теперь разойдись и по баракам!
Не успел последний рекрут зайти в барак, как раздалась оглушающая команда:
– СТРОЙСЯ!
Естественно, половина рекрутов не смогли вспомнить свое место. Многие ругались, толкались, но вот все построились, но тут сержант выкрикнул команду «разойтись», потом снова «строиться», и так до тех пор, пока они не стали с легкостью вставать куда и как положено.
– Когда я отдам приказ «разойтись», отправляйтесь по баракам. Разложите одеяла на полу, все свои вещи сложите аккуратно, как подобает солдату. Делать все надо быстро. Я с сержантом осмотрю ваши пожитки. А теперь: РАЗОЙТИСЬ!
Естественно, они ко всему придирались: плащи сложены неаккуратно, шлемы грязные, ящики плохо закрыты. А выражать свое недовольство сержанты умели. Вещи всех рекрутов, за исключением Герцера, были выброшены на улицу.
– Приведите свои вещи в порядок и сложите все, как положено солдатам! Как сложено у Герцера! Мы снова проверим вас вечером, и заодно приведите в порядок свою форму!
Герцер перебегал от одного рекрута к другому, успокаивал их, кого-то уговаривал, кому-то грозил, и наконец все худо-бедно сложили вещи, как положено. Между делом ему удалось раздобыть иголку с ниткой, найти пару рекрутов, которые немного умели шить, и они, как могли, подправили форму своим товарищам. Даже ножа ни у кого не нашлось, так что излишки материала они не отрезали, а ушивали внутрь, но лучше что-либо придумать вряд ли было возможно. Так они провозились до темноты и не успели еще закончить, как в барак ворвались трое сержантов.
– Смирно у своих вещей! – приказал декурион Джоунз.
Герцер помчался в конец барака и там взволнованно ждал, пока сержанты проверяли вещи рекрутов. На этот раз на улицу выбросили уже половину свертков; придирок к форме было даже больше, этого не избежал и сам Герцер. Начинало темнеть, в бараке почти ничего не было видно.
– Занесите назад свои вещи и разложите все по порядку! – выкрикнул Джоунз. – Никакого ужина, пока не закончим с вещами!
Рекруты снова принялись наводить порядок, все были недовольны; те, к кому сержанты не придрались, ворчали теперь на тех, из-за кого им снова приходилось ждать. Сержанты в третий раз проверили барак, на этот раз при свете факелов. Наконец все закончилось. Джеффкоут кивнул и резко сказал:
– На сегодня сойдет. Но форма у вас черт знает на что похожа. Доделаете в свободное время. Разойтись!
Рекруты строем пробежали в столовую.
– Рекрут-триарий заходит в столовую последним, – сказал Джоунз. – Когда он закончит есть, все встают из-за стола. А он будет есть быстро. – Сержант многозначительно посмотрел на Герцера.
После этого все зашли в столовую, получили деревянные подносы, на которые им сложили полоски вяленого мяса, бобы и кукурузный хлеб.
Герцер, понимая, что за ним будут неусыпно следить, взял себе еды намного меньше других. Сев за стол, он оглядел остальных рекрутов. Некоторые, как он понял, даже не догадывались, что значит «есть быстро». Он старался есть помедленнее, пока не поймал на себе еще один многозначительный взгляд Джоунза; тогда он быстро доел все, что осталось на подносе.
– ЧЕРТ ПОБЕРИ, ПОЧЕМУ ВЫ ЕЩЕ ЕДИТЕ, ПТЕНЧИКИ? – услышал он у себя за спиной, направляясь к выходу из столовой.
Едой их беды не закончились. Теперь сержанты были недовольны состоянием самого барака, а потом они гоняли рекрутов маршем туда-сюда по плацу, потом вверх по Холму и, наконец, назад в барак. Герцер не имел представления, который час, но понял, что их теперь будут муштровать с рассвета до заката. Когда они вернулись в барак, он просто валился с ног от усталости.
– Назначьте часовых, смена через два часа, – приказал Джоунз, установив факел на улице. – Часовые должны следить, чтобы под рукой всегда был запасной факел и чтобы от факела не загорелся барак. – Он поднял вверх песочные часы. – Часы рассчитаны на полчаса. Часовой обязан переворачивать часы, как только весь песок перетечет вниз. Четыре поворота, и новая смена. До подъема двенадцать поворотов. Еще один поворот от подъема до первой проверки. Спокойной ночи, птенчики. – И он ушел.
– Бог ты мой! – воскликнул Круз. – И зачем только я сюда подался?
– Несправедливый мир, – ответил Герцер. – Слушайте. У кого остались нитки с иголками? У нас ведь еще куча работы.
– Что ты хочешь сказать? – выпалил один из рекрутов. – К черту. Я иду спать.
Тут все зароптали, а Герцер гневно их оглядел.
– Что вы хотите, бегать в этой жуткой форме и получать пинки от сержантов? Скажу больше, мы встанем за полчаса до подъема и приведем в порядок весь барак. Когда они придут, здесь все должно быть идеально. Понятно?
– Черт бы тебя побрал, – бросил один из рекрутов и повернулся спиной к Герцеру. – За кого ты себя принимаешь? Тебя что, кто-то сделал богом?
Герцер схватил парня за воротник и почти без усилий прижал его к ближайшей стене.
– Сержант Джеффкоут и я не собираемся отвечать за весь ваш хлам.
Он опять гневно оглядел всех рекрутов; Круз подошел к Герцеру и встал рядом с ним.
– Вопросы еще есть?
– Да, кто будет первым стоять на часах?
– Как тебя звать? – спросил Герцер у парня, которого прижал к стене.
– Брайан, – ответил тот, мрачно качая головой.
– Ты первым стоишь на часах, но и остальные еще не скоро лягут спать. Ты следи за песочными часами и переворачивай их вовремя.
В течение следующего часа он назначил остальных часовых, занимался переделкой формы и уложил всех рекрутов на полу ровными рядами, а не как попало. Он не был уверен, удастся ли ему самому хоть немного поспать, но спать тоже нужно.
– Запомни, встаем за полчаса до подъема, – предупредил он часового, который должен был дежурить последним.
– Понятно, – сонным голосом пробормотал тот.
Герцер покачал головой и огляделся. Большинство рекрутов уже спали. У двери сидел Сталь, он тоже клевал носом, но все равно следил за факелом.
– Вставай, – сказал ему Герцер.
– Зачем? – спросил тот, но все же поднялся на ноги.
– Иначе ты уснешь. Передай остальным: будить меня при каждой смене часовых. Если кто-нибудь уснет на посту или будет сидеть, я так высеку, что маму родную позабудете.