Некоторые различия объясняются культурой, но основная их часть заложена на генном уровне, и именно генетические факторы определяют культуру. Если хочешь, попрошу сестру, чтобы объяснила на конкретном примере. И увидишь, что гены предопределяют положительную реакцию на детишек. Или, коли уж на то пошло, – на маленьких пушистых зверьков. Культура может сдерживать подобные реакции, но у женщин они выражены гораздо ярче, чем у мужчин. Улавливаешь?
– Так в чем же причина падения рождаемости? – удивился Айкава.
– В том, что дети, как заметил Ангпхакорн, – геморрой. Пока еще не создано киберняни, которая смогла бы дать детям любовь и внимание, необходимые для полноценного развития, – нужен человек, и желательно – женщина. Женщины, особенно при современном уровне жизни, способны выполнять немало воспитательной работы. Одна женщина и один мужчина справятся еще лучше, чем просто одна женщина. Несколько женщин и один мужчина смогут дать еще лучшее воспитание – возможно, даже лучше, чем в моногамном союзе. В качестве дополнительного варианта – несколько мужчин и одна женщина. Еще может быть мужчина… и необычный мужчина. Конечно, все это – очень обобщенно, среди людей тоже есть немало различий. Но, как явствует из подтвержденных результатов исследований, лучшей комбинации попросту не существует. Конец педагогической лекции.
Если есть дети и приходится их воспитывать, то требуется и немалое время. А потому приходится тратить на детей часы и дни, которые можно было бы… использовать иначе. В то время как кругом – тысячи способов приятного времяпрепровождения. Большинство предпочтет бродить по Сети или играть в ролевые игры, а не искать целый день ответы на бесконечные детские «почему».
Многие женщины понимают это, как и то, что придется принять основную ответственность за воспитание на себя. Те, кто не понимает поначалу, осознают после рождения первого ребенка. И если отказываются от новорожденного, то Сеть не позволит завести нового: такие матери лишаются прав.
– И это мы тоже могли бы изменить, – заметила Селин. – Родить большое количество полностью жизнеспособных детей – пустяк. К тому же, несмотря на работу последних десятилетий, человеческий геном еще можно существенно улучшить.
– А кто будет воспитывать детей? – не сдавалась Иштар. – Шейда только что сказала, что большинству не нужны лишние проблемы. У нас уже и так есть небольшое количество ничьих детей. А ты говоришь, «детей мало».
– К тому же необходимо учитывать и особенности культурного менталитета, – заметила Шейда. – В середине двадцать первого века человеческая популяция достигла пика и с тех пор немного сократилась. Но в нашем обществе по-прежнему живуч миф о том, что «Гея изнывает под непосильным бременем». Вот почему почти пятнадцать процентов всей потребляемой энергии тратится на возмещение нанесенного окружающей среде ущерба – в мире, где последнюю шахту закрыли более тысячи лет тому назад! Люди по-прежнему верят в проблему перенаселенности, так что в обществе на всякого, кто решит обзавестись выводком детей, посмотрят косо.
– Так куда ты клонишь? – недоумевал Пол.
– Женщины тоже неодинаковы, – продолжала Шейда. – Есть такие, что, из-за определенных культурных и генетических факторов, просто обожают детей. Вы и сами видели примеры – с тремя, четырьмя, пятью детьми, и это – несмотря на культурные запреты. Их тела требуют: «Заводи детей!» Слава богу, такие женщины больше не рожают собственных младенцев, не то возникло бы невообразимое перенаселение, но все равно несостоявшиеся матери воспитывают чужих.
Одна из причин того, что показатели уменьшения численности населения снижаются, – в растущей тенденции увеличения числа носителей подобных генов. За последние двести или триста лет женщины, не любящие детей, как правило, не обзаводились потомством. К тому же продолжительность жизни постоянно увеличивается. Сейчас мы можем жить до пятисот лет. В следующем веке, вероятно, появятся люди, способные прожить тысячу, а то и больше. А это сильно изменит окружающую среду.
– Если только наша численность вообще увеличится, – заметил Пол. – У тебя – свои показатели, у меня – свои. Рост научного прогресса упал едва ли не до нуля. Квантовый скачок и репликацию изобрели почти пятьсот лет тому назад, на том и остановились. Как ни крути, а численность населения резко падает, мы же впадаем в благодушный застой, в сибаритство. С каждым годом в нас остается все меньше и меньше человеческого, и, если ничего не предпринимать, людей может вообще не остаться. Мы вступили в кризисный период, а ты спрятала голову в песок и болтаешь о «материнских» генах!
– Это – не болтовня, Боуман, а наука, – возразила Шейда. – Но похоже, ты попросту не в силах рассуждать логически. Хочешь заставить людей работать, но делать такую работу, которая, согласно историческим данным, всегда способствовала не росту рождаемости, а, скорее, ее снижению. А потому я должна спросить: могут ли всю эту работу делать те, кто прошел через Изменение?
– Моя программа предусматривает введение некоторых ограничений на… вседозволенность Изменений, – нехотя согласился Пол.
– Ну уж нет! – возразил Кантор. – Да сколько же можно?! Значит, ты хочешь, чтобы я стал этаким послушным существом, которое выглядит как человек, работает на… как называется место, где делают вещи?
– Завод, – подсказала Шейда.
– Послушным существом, которое выглядит как человек, работает на заводе вместо того, чтобы быть тем, кем хочу?! – Кантор встал во весь рост, отшвырнул стул за спину и преобразился. Внезапно на месте огромного волосатого «человека» оказался медведь-гризли.
– Э'о вррря'л'ы, – проревел зверь. Наклонился вперед, оперся о стол, длинные когти заскребли столешницу из настоящего дерева, а голова вновь стала человеческой. – Я не позволю решать тебе, Пол Боуман, каким мне быть! И не стану заставлять никого из Измененных!..
Иштар перехватила взгляд Шейды и послала ей на ухо Шепот: «Хорошо, что он не дракон».
– Думаю, большшше нам здесссь делать нечшшего, – сказал Ангпхакорн. – Финн никогда не вссстанет на твою сссторону, даже есссли удосссужитссся сспросссить, о чем шшшла речшшь. Демон, возможно, и сссоглассситссся, но только из-за возможносссти бесспорядкоф. Так что тебе нужно будет заручшшитьссся сссогласссием сссемерых, чтобы наложить вето.
– Девятерых, – заметила Шейда. – Для пересмотра регламента Изменений требуется согласие девятерых, поскольку правила утверждены восемью голосами. Кстати, одно из правил приняли единогласно все члены Совета, так что придется обратиться за помощью к кому-нибудь из Хаков, чтобы помогли его отменить.
– Что за правило? – поинтересовалась Иштар.
– «Отмена Изменения невозможна, если возникнет угроза жизни Метаморфа». Так что перед тем, как придать прежний вид, тебе придется удостовериться, что никто не болен: ни дельфиноиды, ни китоиды, ни кто-то еще из морского народа. Как это обеспечить технологически, я даже представить не могу. А лишить морской народ человеческой помощи в момент обратного Изменения слишком опасно. Кроме того, во время процесса в генетический код неминуемо вкрадутся ошибки. Только новых проблем нам и не хватало!