Тут он на секунду покраснел, ведь он знал, что по многим причинам не должен был этого делать. Он даже испугался, что Баст охладеет к нему, если узнает о его внутренней борьбе, трусости и стыде.
Она принесла меховое одеяло, сшитое из маленьких шкурок, грациозно уселась на него, скрестив ноги, и принялась с помощью маленькой веточки распутывать волосы. При этом она все время рассматривала лес.
Он легко мог дотянуться до нее рукой и потому, несмотря на все угрызения совести, наконец провел пальцем по ее бедру.
– Какая прелесть эти молодые люди, – протянула Баст с улыбкой и посмотрела вниз. – Пять минут, и они уже снова готовы!
– Ты поэтому выбрала именно меня? – спросил Герцер. Он не хотел спрашивать, но и не спросить не мог.
– Частично, – ответила Баст и весело потрепала его за руку. – Ты мне показался слишком мудрым для своего возраста. А это важно. Ведь я немолода, Герцер. Многие эльфы считают извращением то, что я выбираю себе любовников среди людей. Ведь даже если ты переживешь все войны, ты состаришься на моих глазах, как состарился Тальбот. А потом в один прекрасный день умрешь, как умирали на моих глазах многие мои любовники. Но вы проживаете свои жизни, полностью отдаваясь здесь и сейчас, совсем не как эльфы, и мне это нравится. Со временем у меня появятся новые любовники, у тебя тоже. Мне показалось, что ты достаточно умен, чтобы понять это, – в отличие от других людей.
– Не так уж я и умен, – с горечью проговорил Герцер. У него все мысли в голове перемешались, он и так уже ругал себя на чем свет стоит.
– Я ведь сказала «для твоего возраста», – ответила Баст и дотронулась до его склоненной на грудь головы. – Посмотри на меня, Герцер.
Он посмотрел в ее зеленые кошачьи глаза и содрогнулся – такая в них была глубина. На какое-то мгновение ему показалось, что она заглянула ему прямо в душу, но, даже увидев, что там творилось, она не стала презирать его. В древних и глубоких глазах Баст он увидел понимание.
– Говорят, что у всех есть своя тайна. Но это неправда, – спокойно сказала она. – У всех не одна тайна, а множество; множество лиц, множество масок. И так у всех: у людей, у гномов, у эльфов. Ты, Герцер, еще молод, твои маски не отесаны, и ты не понимаешь, что они есть у всех. Самое главное не то, что мучает тебя в душе, а то, что ты делаешь. Важно то, кем ты станешь в жизни, а не то, кем ты боишься стать.
– А если человек совершил нечто дурное? – Герцер потупил взгляд.
– Ты причинил вред другому человеку? – мягко спросила Баст.
– Нет, но я не смог предотвратить беду, – осторожно ответил он.
Она вздохнула и покачала головой.
– Герцер, я твоя любовница, а не священник. Я не должна выслушивать твои исповеди, а отпущение грехов не могу дать потому, что, во-первых, я женщина, во-вторых, эльф, а в-третьих, у меня совсем другая вера! – И она рассмеялась.
– Кто такой священник? – спросил Герцер.
– Боже мой, иногда мне трудно поверить, что я настолько стара! – рассмеялась Баст. – Мой доблестный рыцарь, не стриженный, толком не спавший и не исповедавшийся. Боже, как изменились нравы. Предположим, священники это предшественники психотерапевтов. С ними можно было поговорить, и считалось, что они должны были хранить все, сказанное им, в тайне. Люди облегчали с ними душу. В соответствии со своей религией и верой они советовали молиться определенным образом и совершать некоторые ритуалы и обряды, иногда даже платить денежные взносы, и взамен обещали прощение Господа.
– Настоящий шантаж. – Герцер невольно заинтересовался.
– Ну а чем занимались психотерапевты, да и священники, которые советовали навещать их каждую неделю? Психологи, правда, не могли дать людям такого облегчения, как священники, пока не начали понимать химических основ депрессии и других психологических проблем. И люди не жалели денег для священников. Смотри, предположим ты бы сейчас смог высказать кому-нибудь все, что лежит у тебя на сердце, и услышал бы, что будешь прощен, если сделаешь то-то и то-то, и если бы ты верил в это, неужели ты бы не сделал того, о чем тебя просили?
Герцер подумал, потом кивнул и сказал:
– Да, конечно. Если бы… конечно. Но все равно прошлого не исправить – что случилось, то случилось.
– Нет, но тебе стало бы легче. Именно на это были направлены поиски верующих. Человек принимал обет и либо выполнял его, либо погибал. И в том и в другом случае он получал прощение.
– Бог ты мой, – пролепетал Герцер. – В играх все по-другому.
– Да, но самое главное это то, что люди того времени действительно верили в силу исповеди. Так же как позже многие верили, когда им говорили, что они не виноваты в своих дурных поступках, дело в неправильном воспитании. В обоих случаях проблемы в основном гнездились в головах людей, и потому им становилось легче.
– При чем же тут я? – нервно спросил Герцер.
– Ой, Герцер, – рассмеялась Баст. – По-моему, в восточном Севаме не осталось ни одного католического священника. Тебе не повезло. Но вот что я тебе скажу: да, есть такие вещи, которые простить никак нельзя, но я ни за что не поверю, что ты совершил нечто подобное.
– А…
– Тихонько, любовь моя. Ты что, убил кого-то в гневе?
– Нет, но…
– Ты изнасиловал кого-нибудь? – осторожно спросила Баст.
– Нет, – помедлив, ответил Герцер.
– Хм… уже, кажется, горячо. За твоим «нет» стоит нечто большее. И я думаю, что понимаю, в чем твои проблемы; хоть я и не психолог, зато все знаю о сексе и извращениях.
– Что? – рассмеялся Герцер.
– Просто покажу тебе кое-что и объясню, – ответила Баст, внимательно следя при этом за Герцером. – Попробую угадать: сексуальные фантазии, изнасилования и прочее, так?
– У-у-ух, – вспылил Герцер. – Баст!
– Маленькие девочки?
– Баст!
– Кнуты и цепи? Малышка Красная Шапочка?
– БACT!
– Это все в порядке вещей. – Она вдруг посерьезнела. – Многие мужчины мечтают стать Большим Плохим Волком, и это нормально, покуда ты знаешь, как, когда, где и что нужно делать. Именно этому, дорогуша, я тебя и собираюсь научить.
– Ты смеешься. – Герцер нервно теребил шкурку белого горностая.
– Вовсе нет. Не могу поверить, что в наше время ты довел себя до такого ужасного состояния из-за каких-то доминантных фантазий! – И Баст даже фыркнула. – Признаюсь, я не очень гожусь на такую роль, но знаю, что нужно делать. Иногда мне это даже доставляет удовольствие. Она внезапно смущенно улыбнулась, опустила голову и искоса снизу вверх посмотрела на него, прижав обе руки к груди. – О господин, вы такой большой и сильный, – совсем по-детски произнесла она и невинно улыбнулась. – А я заблудилась. Не могли бы вы провести меня через лес?!