– А что ты делала, когда… Когда у тебя были… ну, ты знаешь, проклятые дни? – спросила Кортни.
– Сидела дома и, как могла, мылась и мылась в бочке, – ответила Джун.
Герцер намылился и тоже встал под душ. Ему хотелось, чтобы женщины поскорее сменили тему разговора.
– В лесу тоже было нелегко, но по крайней мере мы могли уединиться, чтобы привести себя в порядок и помыться, – сказала в ответ Кортни.
В дальнем конце душевой был дверной проход, закрытый кожаным пологом. Герцер прошел туда и остановился в изумлении.
Посреди помещения был проход-подиум, сделанный из бревен, по обе стороны которого стояло по три цистерны, каждая метра два в диаметре и метра полтора глубиной. Все были заполнены горячей водой.
– Внизу есть специальное приспособление – по трубам идет горячий воздух, – пояснила Джун и залезла в одну из кадок. – Вода хорошо прогревается.
– О, как замечательно. – Кортни с наслаждением погрузилась в соседнюю. – Боже мой.
Герцер разделял ее восторг. От горячей воды все его тело расслабилось, даже те мышцы, о существовании которых они не подозревал. Но в то же время он сильно захотел в туалет.
– Ум-м-м… – промычала Кортни.
– На том конце, дорогая, слева женский, справа мужской. – И Джун откинулась на спинку сиденья.
Молодежь почти одновременно вылезла из своих кадок, так что Майк даже хмыкнул.
Уборная оказалась довольно чистой, с четырьмя стульчаками. Герцер быстро справил нужду и вернулся назад в парильню. По пути он обратил внимание на то, что воздух был достаточно свежим, а приглядевшись, заметил отверстия внизу и наверху стен.
– Кто это придумал? Ник?
– Нет, – ответила Джун. – Его нельзя назвать и хозяином заведения, хотя иногда он и изображает из себя такового. Придумал все Эдмунд, а строительством занимались городские власти, они же следят за поддержанием порядка.
– Все замечательно. – Кортни с удовольствием снова опустилась в. воду. – Кто, ты говоришь, все придумал?
– Я. – В баню, откинув полог, прошел Эдмунд. – Привет, Джун. Не возражаешь, если я к вам присоединюсь?
– Нет, конечно, Эдмунд, здесь есть еще свободные места.
Трое новичков, разинув рты, смотрели, как мэр городка запросто погрузился в воду; этот полулегендарный предводитель, оказывается, мог накоротке общаться с простыми людьми.
Герцер старался не выказывать интереса, но он уже столько всего слышал об Эдмунде Тальботе, что начинал его немного идеализировать. Тело кузнеца было необыкновенно волосатым; большинство людей всячески старались изжить волосы на теле. Эдмунд был также очень мускулист, но не как культурист, а как человек, который каждый день напрягает почти все мышцы тяжелым физическим трудом. Лицо его украшали ладная борода и усы, что тоже было редкостью. Герцер и сам прошел процедуру ингибирования волос на лице и на теле и оставил лишь пушок над верхней губой, хотя в основном люди избавлялись и от этого проявления мужественности.
– Странно, что ты здесь, – заметила Джун.
– Считаешь, что мне и баня уже не нужна? – усмехнулся Эдмунд.
– Нет, просто думала, что ты слишком занят, – ответила Джун.
– У меня оказалась пара часов между совещаниями, и, как ни странно, ничего экстренного нигде не произошло, вот я и решил заскочить в баню. Но долго тут рассиживаться не могу.
– Сэр, можно задать вам вопрос? – спросил Герцер.
– Давай, хотя не ручаюсь, что смогу ответить. – Эдмунд погрузился еще глубже в воду и закрыл глаза. – Мы с тобой, кажется, не знакомы.
– Меня зовут Герцер Геррик, а это Майк Белке и Кортни Дедуайлер, сэр.
– Геррик? – Тальбот снова приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на юношу.
Герцеру показалось, что Эдмунд прочитал все его мысли.
– Я немного слышал о тебе. Извини, мы ведь уже встречались, да? Спасибо, что помог Данае и Рейчел по пути сюда.
– Я… да, сэр, – ответил Герцер.
– Хм-м-м… – промычал Эдмунд, и Герцер понял, что тот заметил его смущение. – Ну и что за вопрос?
– Это римские бани. Я смотрел на вас и вспомнил, что римские сенаторы ходили в общественные бани, чтобы никто не думал, будто они считают себя выше простых людей.
– Ты знаешь историю, – помолчав, ответил Эдмунд, снова задержав свой взгляд на юноше.
– Немного, сэр, – признался Герцер. – В основном меня интересовала военная история, но римляне внесли огромный вклад в доиндустриальное военное общество, поэтому я больше читал о них, чем, скажем, о египтянах.
– Да, наша баня чем-то напоминает римскую, – после паузы сказал Эдмунд. – Римляне натирались ароматическими маслами, соскребали грязь изогнутыми палочками из дерева или металла, а потом шли в парильню. После этого они окунались или плавали в более холодной воде фригидариума. Чем-то баня похожа и на японскую. Японцы, как и мы, для мытья погружаются в горячую воду. Когда будет готова новая баня, может, и мы сделаем сауну.
– Хорошо бы еще, мыло помягче, – колко заметила Джун.
– Мы над этим работаем, – сказал Эдмунд. – Ждем не дождемся, когда кто-нибудь придумает, как делать хорошее мыло, но пока подмастерья производят только мыло из щелока.
– Вы думаете, что они сами смогут придумать нечто лучшее, сэр? – осторожно спросил Герцер.
– Один, мне кажется, сможет, – кивнул Эдмунд и поднялся из воды. – Город поможет людям, но и люди должны помогать городу. Моя воля, я бы перевел всех на кашу, причем достаточно жидкую.
– Чтобы люди сами находили способы пропитания? – спросила Кортни.
– Ну, сейчас выбор невелик, – вынужден был признать Эдмунд, он быстро вытерся простыней. – Но вскоре все переменится. И мне бы не хотелось, чтобы люди полностью полагались на городские власти. При демократическом устройстве общества это заканчивается требованием «хлеба и зрелищ», а далее ведет к деспотизму и крепостному труду. Пока я занимаю пост мэра, я не допущу ни того, ни другого даже в зачаточном виде. – На прощание он кивнул всем и вышел.
– Ого, – посмотрела ему вслед Кортни.
– Он настойчив, – кивнула Джун.
– А я бы назвала его харизматической личностью, – ответила Кортни.
– И это тоже, – усмехнулась Джун. – Даже очень харизматической. И эти гены так никому и не удалось выделить.
Когда Эдмунд вернулся домой, была почти полночь. Но в гостиной у огня сидела в задумчивости Даная.
– Ты засиделась, – бросил он и сел напротив по другую сторону очага. – Если по правде, тебе надо как следует выспаться.
– Мне есть о чем подумать, – сказала Даная, встала и пошевелила поленья в огне. – Я теперь вижу, что раньше и не замечала, насколько я завишу в своей работе от техники и развитых технологий. Сейчас все по-другому. У меня есть два случая… по-моему, они не выживут, Эдмунд.