– Прекрати ласкать себя, – сказала Сильвия.
Хотела ли она прежде отведать вкус его плоти? Полизать головку, потереть шелковистую кожу, охватывающую каменную твердость? Или все же заставить его погладить себя самому? Сделать это затянутой в перчатку ладонью будет непросто, и ощущения будут смазанными.
Нет, ласкать сам себя он может и в одиночестве. Лоно Сильвии вибрировало, и она сжала внутренние мышцы. Она хотела, чтобы Рауль вошел в нее прямо сейчас. Разрядка, которую она получила ранее этим вечером, уже давно забылась, не оставив даже послевкусия.
– Ляг на коврик, – скомандовала женщина. – Хочу насладиться тобой в таком положении. – Голос ее стал низким.
– Я хочу коснуться тебя, – ответил Рауль.
– Сначала доведи меня до оргазма, а затем можешь касаться сколько душе угодно. Ложись на спину.
Сильвия не позволяла ему устроиться слишком удобно на груде ковриков. Оседлав его бедра, она точным движением приняла в себя его член, как воин мог бы метким броском поразить цель. Женщина принялась вращать тазом, наслаждаясь ощущением его твердого фаллоса в своем лоне. Склонившись ниже, она позволила волосам упасть Раулю на грудь.
– Хорошо, – выдохнула она.
Рауль схватил Сильвию одной рукой за бедро, почти заставив ее прекратить двигаться. Вторая его рука скользнула между их телами и стала ласкать ее клитор, так интенсивно, что женщина вскрикнула.
– Да, да! – простонала она, сжимая мышцы влагалища вокруг его члена. – Сильнее!
Его большой палец погрузился в ее плоть, и Сильвия снова закричала, извиваясь в судорогах оргазма, сильного и сладкого одновременно. Когда она снова пришла в себя, то ощутила обнаженной кожей что-то теплое – то были его ладони, с которых он успел снять перчатки. Сильвия накрыла его руки своими руками, скользкими от пота.
– Возьми меня, – сказала она. – Быстрее.
Рауль глубоко вошел в нее.
– О да, – выдохнул он.
Сильвия закрыла глаза, целиком растворяясь в ощущениях, овладевших ее телом: сильное, влажное, горячее движение его члена. Она достигла пика удовольствия еще два раза, менее интенсивно, но предвкушала приближение мощного оргазма. Женщина склонилась ниже к Раулю, изменяя угол проникновения его фаллоса, и, крепко схватив его за плечи, стала двигаться на нем.
Медленно, но верно наслаждение зарождалось в глубине ее лона, сжимая мышцы с такой силой, что становилось трудно дышать, но Сильвия заставляла себя, давая выход стонам наслаждения. Ногти Рауля вонзались ей то в плечи, то в поясницу, то в ягодицы, но она едва замечала это, с жадностью впитывая удовольствие. Мужчина издал протяжный стон и задвигался внутри ее быстрыми короткими толчками, подводя ее к еще одному оргазму. Тело Сильвии волнами накрывала дрожь, в то время как Рауль продолжал неистово пронзать фаллосом ее напрягшееся лоно. Женщина вонзилась зубами ему в плечо, и он, закричав и содрогнувшись, излился в нее. Руки его безвольно замерли на ее спине.
– Я думал, ты меня убьешь, – пробормотал он.
Сильвия накрыла тело Рауля своим. Ладони его медленно ласкали ее кожу, и она ощущала некое изменение в их текстуре, словно от шрама, но не на кончиках пальцев. Положив щеку ему на плечо, она произнесла:
– Это маленькая смерть. Должна признать, у меня постепенно вырабатывается к ней вкус.
– Я что-то в этом духе и подозревал, – прошептал Рауль, рассеянно водя руками по ее телу. Он погладил ее затылок, вызвав новую волну приятных ощущений. – У тебя такая нежная кожа и такая красивая… – Он сжал ее рукой, затем отпустил. – Но сама ты лишена нежности. Я понял это по твоей осанке и выражению глаз.
– Сантиментам в моей жизни нет места, – призналась Сильвия, хотя в душе и испытывала некую долю сентиментальности к лежащему под ней мужчине. В этом заключалась опасность секса. Если опыт оказывался слишком удачным, а партнеры идеально соответствовали друг другу, это неизбежно влекло за собой чувствительность, от которой можно было спастись лишь одним способом – сбежать. Сильвии очень повезло, что она жила недалеко лишь от одного или двух своих любимых партнеров. В противном случае жизнь сильно усложнилась бы.
Также определенную проблему представляло и любопытство. Занимаясь с кем-нибудь любовью – будь то мужчина или женщина, – Сильвия неизбежно задавалась вопросом о том, почему ее партнеры поступили именно так, а не иначе. Почему одни позволили ей мучить себя, а другие, наоборот, отказали ей в этом праве? Почему одни жаждали необременительных развлечений, а другие предавали их анафеме, но все равно не отказывали себе в удовольствии вкусить ее тела?
– Почему ты постоянно носишь перчатки? – поинтересовалась она.
Воцарилась долгая пауза, затем последовал ответ:
– У меня пальцы заляпаны чернилами. У тебя на бедрах даже остались следы.
– А что за шрамы? Позволь мне взглянуть.
Сильвия и услышала, и почувствовала его резкий вздох. Он ничего не ответил и не пошевелился.
– Не глупи. Дай мне посмотреть. – Неохотно Сильвия скатилась с него и схватила его за запястья прежде, чем он успел отпрянуть. В темноте беседки чернила, которыми якобы были испачканы его пальцы, были совершенно не видны на его смуглой коже, но Сильвия без труда различила опоясывающие его запястья шрамы, кожа на которых имела более светлый оттенок и напоминала розоватые заплатки.
– Ах! – воскликнула она. – Отметины, оставленные кандалами. Ты был рабом на галерах? Действительно, такие следы лучше прятать, чем выставлять на всеобщее обозрение.
Рауль высвободил руки:
– Я не желаю это обсуждать.
– А вот я могу обсуждать все, что захочу, – ответила Сильвия, снова взбираясь на него верхом и принимаясь ерзать, чтобы занять наиболее удобное положение. – Обними меня, пожалуйста. В саду свежо.
Рауль выполнил ее просьбу подчеркнуто медленно, будто с неохотой.
– Если бы ты не собирался рассказать мне об этом, то не стал бы снимать перчатки. – Она погладила его по щеке. – Я ничего не имела против перчаток. Прикосновение кожи, из которой они сшиты, и осознание того, что я могу наслаждаться твоим прикосновением, частично скрытым от меня, доставляли мне изысканное удовольствие.
– Не стоит представлять все так, – низким голосом произнес Рауль, – будто я оставался в перчатках для того лишь, чтобы возбудить тебя.
– Но почему бы не извлечь из них выгоду? – возразила Сильвия. – Разумеется, перчатки далеко не всегда доставляют наслаждение, но время от времени… О да! Для меня не имеет значения, что в прошлом ты был заключенным. Это случилось на твоей родине, не так ли?
– Да, – прорычал Рауль. – Я же говорил, что картографы считаются людьми опасными.
– Только глупые и ограниченные люди могут так думать, – авторитетно заявила женщина, утыкаясь носом ему в шею. – Умным же людям нет дела до того, что тебя предало собственное правительство.