— А что, нельзя? — картинно повернулась Цветкова.
— Ты сначала скрипку верни, а потом гулять будешь, — прикрикнул на нее Снежкин. Он весь промок, ветер пробирал до костей. Его колотил озноб, и от этого он становился еще злее.
— У тебя совсем с головой плохо? — возмутилась Наташка, забыв обо всех своих позах. — Какая скрипка? Это ты ее должен был взять, а не я!
— При чем здесь я, если ее твой знакомый стащил, — начал заводиться Гошка.
— Нет у меня знакомых, ворующих скрипки! — отрезала девчонка.
— Что? — Гошка еле сдержался, чтобы не накинуться на Цветочницу с кулаками. Если бы она была парнем… — Это ты про кого?
Наташка поджала губы, поздно сообразив, что сказала что-то не то. Но поссориться им не дали. За их спинами раздался крик.
— Нет! Не надо!
Смертельно бледный Валерка глядел широко распахнутыми глазами в пустоту перед собой и медленно пятился.
— Уйдите, оставьте меня! Я не хочу! Не пойду! Гошка покрутил головой. Никого, кто мог бы заставить Гребня куда-то идти, рядом не было.
— Эй, очнись! — Снежкин встряхнул оцепеневшего Гребешкова.
В его руках Валерка как-то сразу обмяк и беззвучно повалился на землю.
— Что это с ним? — слишком уж равнодушно спросила Наташка.
— Не стой столбом! — заорал на нее Гошка. — Помоги!
Вдвоем они оттащили Гребня на травку под клен. Снежкин тряхнул ствол дерева. На Валерку обрушился ледяной душ. Гребень стал медленно приходить в себя.
— Значит, дело такое, — начал Гошка, поворачиваясь к Цветочнице. — Без скрипки Гребень коньки отбросит. Ко мне сейчас мужик приходил. Так и сказал: они теперь повязаны.
— Ты же ее разбил, — глупо захлопала глазами Наташка.
— Снежкин поморщился — не любил он, когда его ловили на вранье.
— Не разбил, а спрятал.
— Она у тебя была? — в голосе Цветковой появилась угроза.
— Была, — вздохнул Гошка.
— А почему мне не отдал? — продолжала наступление Наташка. — Ты обещал!
— Не отдал — и все, — отрезал Снежкин, которому не понравилось, в какую сторону поворачивается разговор. — Закопал я ее, чтобы она больше никому жизнь не отравляла. А ее твой знакомый нашел. Ты сегодня была с ним.
— Дядя Витя? — Наташкино лицо выражало неподдельное удивление. — Зачем ему?..
Но тут она осеклась. Ей вдруг пришло в голову, что дядя Витя сделал это для нее. Она же просила! А настоящий мужчина не может устоять перед просьбой женщины.
— Вспомнила, да? — по-своему понял Наташкино молчание Гошка. — А теперь дуй к нему и бери скрипку обратно. Ясно?
Цветочница уже встала, чтобы уйти, но вдруг остановилась, нахмурив брови.
— А чего это ты командуешь? — возмутилась она. — Что захочу, то и сделаю! Сам возись с этим хлюпиком, а мне некогда. У меня дела, — важно добавила она, взбив рукой свои пышные волосы.
— Эй, стой! — Гошка вскочил, чтобы броситься следом за уходящей Наташкой и как следует врезать ей. Но вспомнил о сидящем на земле Валерке и остался. — У, грымза! — погрозил он ей вслед кулаком. — Я еще до тебя доберусь! — громко крикнул Снежкин, чтобы Цветкова услышала. Но Наташка пропустила его слова мимо ушей.
Тут Гошку больно схватили за руку.
— Ты видел, да? — Гребешков тянул его к себе, с тоской заглядывая в глаза. — Видел?
— Кого я только сегодня не видел, — мрачно буркнул Снежкин.
— Вот здесь, — Гребень махнул в сторону дорожки, где они только что стояли. — Женщина в белом. С косой. С собой звала. Велела идти прямо и не сворачивать.
— С чем? — округлил глаза Гошка.
— С косой. Железной.
— Смерть, что ли? — Впервые Снежкин подумал, что у Гребешкова не все дома, раз он начал такие глюки ловить.
— Сказала, что заберет меня, — кивнул головой Валерка.
— И давно ты видишь такой… — Гошка хотел сказать «бред», но решил не добивать и без того несчастного Гребня. — Такие видения?
— Как скрипка у меня появилась. С ней… с ней что-то не то. В ней словно какой-то человек сидит, играть заставляет. Стоит ее отложить, музыка начинает звучать в голове, без остановки, требует, чтобы ее снова начали играть. — Гребешков метнулся в сторону, готовый вот-вот разреветься.
— Ну ладно… — растерялся Гошка. — Теперь-то все кончилось. Нет скрипки.
— А музыка есть! — взвизгнул Валерка, хватаясь за голову. — Она мне мозги изнутри съедает!
— Да, мужик так и сказал, что ты без скрипки помрешь, — озадаченно пробормотал Снежкин.
Что делать, он не представлял. То ли успокаивать Валерку, то ли бежать искать Наташкиного знакомца?
— Какой еще мужик? — устало спросил Гребень, теряя интерес к беседе.
Он еще больше осунулся, побледнел, стал как будто меньше. А может, это только казалось, потому что Валерка сидел на земле, скорчившись, обхватив руками колени. А когда смотришь сверху, заметно не все… Впрочем, Снежкин особенно и не вглядывался.
— Хотя, может, он и соврал, — продолжал сам с собой рассуждать Гошка, не замечая, что его уже и не слушают. — И не мужик это вовсе был. А так, не пойми кто. Ворон какой-то, что ли. Понимаешь, он как-то странно себя вел. Я даже думаю, что это кто-то меня гипнотизировал. Мужика на самом деле нет, а меня уверяют, что есть. Я еще удивился, чего это он под конец таким прозрачным заделался? Ведь не может нормальный человек прозрачным быть, да? Этот же стал исчезать. А под конец и вообще испарился. Значит, он был ненастоящий. Так? А раз ненастоящий, то наверняка соврал. Скрипка эта для тебя ничего не значит. Внушают тебе это, понял? — Валерка слегка качнул головой. — Ну вот, значит, можно расслабиться и топать по домам.
Довольный своими выкладками, Снежкин хлопнул Гребешкова по плечу, собираясь идти обратно к школе.
Но сделать ему это не дали.
От сильного удара в грудь Гошка задохнулся, сложившись пополам. Его тут же подсекли под ноги и повалили на землю. Над собой он увидел перекошенное злобой лицо Гребня.
— Это все ты! — прошипел Валерка, при этом глаза его стали медленно наливаться кровью. — Из-за тебя скрипка пропала! И глупые оправдания тебе не помогут.
Первые несколько секунд Снежкин был до того поражен произошедшей с Валеркой переменой, что не способен был ни сопротивляться, ни что-либо говорить.
— Совсем офонарел! — выпалил он.
Больше Снежкин ничего произнести не смог, потому что костлявые пальцы Гребешкова сомкнулись на его шее. Дыхание у Гошки перехватило, в глазах начало стремительно темнеть.
— Пусти, — успел прохрипеть он, прежде чем окончательно провалился в забытье.