Джайн шагнул вперед, к темному участку, и я рявкнула:

– Не выходите за границу света!

Он остановился под фонарем и привалился к фонарному столбу. Я наблюдала за его лицом, а инспектор смотрел на Тени, агрессивно клубящиеся на границе света и тьмы.

– И вы думаете, я поверю в то, что эти тени едят людей? – недоверчиво произнес он наконец.

– Если вы мне не верите, отправляйтесь домой, возьмите кого-нибудь из ваших детей и отведите его в эту темноту. Посмотрите, что будет. – Я вовсе не была такой циничной, какой хотела казаться, но иначе я бы до него не достучалась.

Нужно было попасть по болевой точке инспектора, показать ему угрозу, от которой он не сможет уклониться.

– Не смейте больше говорить о моих детях! – заорал Джайн, поворачиваясь ко мне. – Слышите?! Не смейте этого делать!

– Когда действие мяса закончится, – сказала я, – вы больше не будете знать, где находятся Темные Зоны. Ваши дети могут отправиться в школу по одной из них и больше никогда не вернутся. Вы ведь будете искать то, что от них осталось? И поймете, где надо искать? Или погибнете, пытаясь это сделать?

– Вы мне угрожаете? – Сжав кулаки, инспектор приблизился ко мне.

Я не двинулась с места.

– Нет. Я предлагаю вам помощь. Через день, плюс-минус несколько часов, вы больше не будете видеть того, что видите сейчас. И не сможете различить, откуда исходит угроза вашей семье, а угрожать ей может что угодно. Я могу делиться с вами информацией. Могу рассказывать вам, где проходят границы Темных Зон, где собирается большинство Невидимых и как лучше всего уберечь от опасности вашу жену и детей. Если дела пойдут совсем уж плохо, я скажу вам, когда нужно уехать из города и куда именно следует отправиться. В обмен я прошу всего лишь немного информации. Вам не нужно совершать преступления. Я прошу вас помочь мне предотвратить их. Мы с вами играем на одной стороне, инспектор. Просто до этой ночи вы понятия не имели, против кого мы с вами играем. Теперь вы знаете. Помогите мне остановить то, что происходит с этим городом.

– Это безумие.

– Безумие или нет, это реальность. – У меня тоже были проблемы, когда я пыталась смириться с реальностью. По мосту, соединяющему обычный мир и зараженный Фейри Дублин, мое сознание передвигалось медленно и с трудом. – Они убили О'Даффи. Вы позволите им убить еще и вас?

Он отвернулся и не ответил. И в тот же миг я поняла, что выиграла. Я знала, что Джайн позвонит мне, как только услышит по рации о новом преступлении. Он будет ненавидеть себя за это, повторять себе, что сошел с ума, но он позвонит мне, а большего от него и не требуется.

Я оставила Джайна у полицейского участка на Пирс-стрит, еще раз заверив, что его новые способности скоро исчезнут. Когда мы прощались, я заметила в его глазах пустоту, которую так часто видела, глядя на себя в зеркало.

Мне было жаль его.

Но мне был нужен кто-то из Гарды, и теперь этот кто-то у меня был.

К тому же если бы я не открыла Джайну глаза этой ночью и не заставила его увидеть, что происходит на самом деле, его смерть была бы вопросом нескольких дней. Он слишком часто совал свой нос куда не следует. Инспектор Джайн мог заметить на окраине брошенный автомобиль и зайти в Темную Зону после наступления темноты, или же ему мог встретиться тот, кто перерезал горло О'Даффи, – исход был бы аналогичным.

Джайн был потенциальной жертвой.

Но теперь у него, по крайней мере, появился шанс выжить.

3

«Я бы умерла за него. Что еще тут можно добавить? Я отдала бы последний вздох и все свои надежды, лишь бы он жил. Когда я думала, что сошла с ума, он пришел ко мне и вернул моему миру смысл. Он помог мне понять, кто я такая, показал, как охотиться и как прятаться. Он объяснил, что такое необходимая ложь. О ней я в последнее время узнала слишком много. Мне приходится практиковаться в этом умении каждый раз, когда мне звонит Мак. За нее я тоже готова умереть.

Он заставил меня взглянуть на себя по-новому. Позволил мне стать той женщиной, которой я всегда мечтала быть. Не идеальной дочерью и прилежной студенткой, делающей все возможное, чтобы папа и мама ею гордились, не замечательной старшей сестрой, которая всегда служила для Мак примером и не давала болтливым соседям повода перемывать наши косточки. Как же я ненавижу сплетников из маленьких городов! Я всегда хотела быть похожей на Мак. Она никогда не делает того, что ей не нравится. И если люди называют ее ленивой и эгоистичной, ей все равно. Она просто счастлива. Интересно, знает ли она, как я горжусь ею?

Но теперь все иначе.

Здесь, в Дублине, с ним, я могу быть кем угодно, стоит мне лишь захотеть. Нет больше маленького городка на Глубоком Юге, в который я попала, как в ловушку, и в котором вынуждена была стать хорошей девочкой. Я свободна!

Он называет меня своей Королевой Ночи. Показывает чудеса этого великолепного города. Дает мне силы выбирать собственный путь, самой решать, что хорошо, а что плохо. И секс, господи, секс! До него я понятия не имела, что это такое! Это не мягкая музыка и не полумрак, не плавные размеренные движения по взаимному согласию.

Он непроизволен, как дыхание, и незаменим как воздух. Я прислоняюсь к стене на какой-то темной улочке или падаю спиной на холодный бетонный пол, поскольку больше ни секунды не могу вытерпеть без него. И когда я стою на четвереньках, когда во рту у меня пересохло, а сердце колотится в горле, я жду лишь того момента, когда он коснется меня и я снова оживу. Он может быть проклятием и благословением, нежным или жестоким. Весь мир отступает в сторону, и ничто не имеет значения, кроме него – во мне. Я бы не просто умерла за него – я бы убила за него. Как сделала сегодня. И когда завтра я встречусь с ней…»

Я ненавидела его.

О, я ненавидела убийцу моей сестры и раньше, но теперь я ненавидела его еще сильнее.

Сейчас в моей руке, стиснутой так, что побелели костяшки, находилось доказательство того, что Гроссмейстер использовал свой темный дар, чтобы подчинить Алину и превратить ее в ту, кем она не являлась… а потом убить. Я держала страницу из ее дневника, исписанную прекрасным аккуратным почерком, который моя сестра начала совершенствовать, когда я еще не умела читать.

Страница была настолько не похожа на записи Алины, что не оставалось сомнений: он промыл ей мозги, использовал Глас, так же как со мной в ту ночь под Бурреном. Тогда, в подземной пещере, Гроссмейстер потребовал отдать ему амулет и пойти за ним, а я не смогла ни сопротивляться, ни отказать ему. При помощи нескольких слов он превратил меня в безмозглый автомат. И если бы не Бэрронс, я бы потащилась за Гроссмейстером, как безвольная рабыня. Однако Бэрронс тоже умел пользоваться силой Гласа друидов и смог спасти меня от заклятия.