– Дед ничего не просил передать? Ну, может, вернутся они за мной, или еще что?..
– Да сейчас! Нужен ты им больно!
– Слушай, Лесик! А за рекой стреляют, и горит что-то... Выходит, люди, кроме нас, есть?..
Он помолчал и философски изрек:
– Куда ж им деться... Но люди – ладно... Более или менее представляешь, чего от них ждать...
– А от кого не представляешь?
– Ночь придет – увидишь. И скажи Адке: если не будет спать, пусть таскает сюда с округи камни.
– Какие? Зачем?
– Обыкновенные. Защищаться.
И повернулся на бок.
Его просьбу я передал Аделаиде; она поогрызалась, но послушно отправилась куда-то. Я видел, что она страшно боится грядущей ночи.
Сгустились сумерки. Проснулся и поднялся Лесик, стал помогать Аде. Вдвоем они натаскали целую гору камней, кирпичей, металлических прутьев. Лесик сказал:
– Тебе нужно поспать, Артем, иначе ночью ты не боец. Меня некоторое время не будет, вы не волнуйтесь... Мы забыли кое-что важное. Без этого нам, пожалуй, не отбиться... – и он заискивающе посмотрел на Аделаиду.
– Сбегаешь, пидарюга, – сказала она.
– Я вернусь, – и он начал быстро взбираться на пригорок за мостом.
– Он нас бросил. – Ада села у костровища и обхватила голову руками.
Но Лесик вернулся. Три часа спустя, когда совсем стемнело и похолодало, но небо было чистое, усыпанное звездами, он пришел и принес в грязном черном пакете две бейсбольные биты и три тяжелых мощных фонаря с заряженными аккумуляторами. Все это он вывалил у костровища.
– Спортмагазин на Котовского разграбили почти полностью, – сказал он. – Можно сказать, я унес последнее. Фонари очень нужны. Эти твари боятся света. Одна бита тебе, – он протянул дубину повеселевшей Аде, – другая мне. Для ближнего боя. Постараемся не подпустить, у Артема вон какие пушки, да и камней мы натаскали... Но бог его знает, как пойдет. Они наверняка навалятся числом не меньше нескольких сотен. Главное – держаться вместе и под защитой света.
– Что в городе? – спросил я.
– Хреново. Было плохо, сейчас еще хуже.
– Так ты уверен, что таинственные они придут?
Он так молчал, что теперь и мне стало страшно.
– Они уже в пути. Не хотел говорить, ну, да что там... Стойбища Дикаря больше нет. Прошлой ночью все погибли.
Аделаида замерла.
– А... Дикарь?
– Я же сказал – все!!! – Я видел, как неумело он старается заглушить свой страх.
– Так кто же это все-таки? – спросил я. Никакого Дикаря я не знал, поэтому оценить масштабов потери не мог. – Лангольеры?
– Поменьше читай Кинга. Есть кое-кто пострашнее... потому что более реальный. Ты поспал?
– Два часа.
– Этого мало. Ты должен отдохнуть основательно. Они все равно явятся после трех, когда самый глубокий предутренний сон. Они уже знают...
Костерок уютно потрескивал, за ним следила Аделаида. Я устроился в глубине, под мостом, на теплой земле – над самой теплоцентралью. Лесик улегся рядом.
– Не проспим? – спросил я.
– Нет, – уверенно сказал он. – Надо было, конечно, уходить... Мы же мирные люди... Нас бьют – мы закрываем голову руками и бежим... Сгоняют с места – уходим. Но, знаешь... Ты пришел – и впервые в жизни мне показалось, что это неправильно...
– Я не мессия, – засыпая, сказал я.
– Никто так и не считает. Просто почему-то именно сегодня я понял, что нужно хотя бы попробовать защититься. Мы же люди... И нельзя всяким тварям позволить безнаказанно нас уничтожать. Так не годится. И еще я подумал...
Под его бормотание я уснул. Впервые за несколько дней – крепко и без сновидений.
– Артем... Артем! – звала Ада. – Проснись. Они идут.
Я мгновенно вскочил, подхватил лежащий рядом автомат. Аделаида стояла у самого края навеса, но не выходила из-под моста. Лесик был с противоположной стороны, зорко вглядываясь в плохо освещенную набережную.
– Смотри! – вдруг страшно закричала женщина и выбросила вперед руку. – Вот они!
Господи, что могло внушить ей такой ужас? Я подошел и встал рядом.
Впереди, метрах в пятидесяти или больше, со склона на набережную сползала огромная, темная шевелящаяся масса. Я пока не мог понять, что или кто это. Вот хвост этой странной фигуры достиг набережной, и вся фигура медленно двинулась в нашу сторону.
Аделаида, казалось, была заворожена этим зрелищем. В опущенной руке она держала камень, а другая рука все еще была вытянута в сторону надвигающегося нечто.
– Что это? – спросил я.
Она повернулась ко мне. Взгляд ее был совершенно безумным.
– Крысы, – сказала она.
– Тьфу, черт! – не сдержался я. – И только-то?!
– Внимание! – сказал Леонид со своего фланга. – Есть движение. Расстояние – чуть больше тридцати метров... Адка, дура, не стой столбом, возьми биту и включи фонари! Да не трогай, пусть лежат именно так, как я их расположил... Артем, подпусти до двадцати метров и открывай огонь одиночными. Целься в голову колонны, главарь должен быть с твоей стороны. Адка, ты нужна мне здесь, у себя Артем справится...
Ада перебежала к нему.
Да вы с ума сошли, хотел сказать я, но насмешка застряла у меня в горле. Колонна вошла в зону тусклого света фонаря, и мне стало по-настоящему страшно.
Это и вправду были крысы, но какие-то странные. Самая маленькая размером с котенка, самая большая – с пуделя. Во главе колонны семенил совсем уж мутант: огромная тупорылая крыса, похожая на бультерьера. И у всех тварей без исключения были ощерены их пасти, открывая – даже на взгляд с моего расстояния – жуткие клыки и зубищи. Вот это повезло!.. Действительно – порождения ночных кошмаров. Не этих ли крыс видели Сергей и Полина, когда возвращались в город?
– Леонид! – крикнул я, обернувшись. – Я точно знаю: крысы сами без причины не нападают на людей. Давайте пропустим их, они пройдут мимо!
– Ты не понял, – сказал он. – Вчера ночью они напали на стойбище Дикаря. Убили и сожрали всех. Восемь здоровых мужиков... А сейчас окружают нас. Ада, приготовься. Артем, убей главаря.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь... – пробормотал я и прицелился в голову колонны. Убить такую здоровую тварь не составит труда.
Но за мгновение до выстрела одна из больших крыс, бежавшая справа от главаря, прыгнула вперед и приняла пулю на себя. Я не поверил своим глазам. Что за хрень?! Откуда они знают о самопожертвовании?!
Колонна, обтекая тело убитого товарища, двигалась вперед.
– Бросай! – закричал Леонид.