– Твоя прабабка неоднократно твердила эти слова мне после того, как я прошел обряд Посвящения, – улыбнулся Травник. – Это была ее любимая фраза. Для того чтобы люди могли спокойно поднимать свои крепости в долинах, волшебник всегда должен строить свою хижину вдали от людских глаз, и самое лучшее для этого место – где-нибудь высоко в горах. Повзрослев, я понял, что слова друидессы Ралины не стоило воспринимать столь буквально – Знающий может воздвигнуть для себя неприступную гору даже в большом, людном городе. Волшебство, магия, ведовство, словом, любые тайные знания непременно должны быть скрыты от глаз и, в особенности – от рук человеческих. Люди все равно рано или поздно попытаются ими овладеть, и для этого им не всегда будет нужно согласие обладающего Силой. Ибо на всякую силу найдется другая сила, и Знающие не должны вводить людей в соблазн. Простой человек должен жить в тихой и уютной долине, возводя крепости мира и спокойствия, пусть даже они и выглядят как ветхие хибары с обмазанными глиной крышами. Никакой замок не защитит волшебника от злого и завистливого глаза, и сейчас наступают времена, когда волшебники должны уходить подальше от людей. Ведь, что ни говори, удел Знающего – это одиночество, и так было всегда.

– Выходит, что и Птицелов следует этому правилу, уходя с глаз людских на затерянный, необитаемый остров? – Март даже присвистнул от осознания старой, но вечной истины: все правила одинаковы для всех, особенно если все им следуют!

– Можно сказать и так, – подтвердил Травник. – Жаль, правда, что здесь нет госпожи Ралины – уж она-то могла бы многое рассказать о Птицелове и зорзах. Ведь именно Верховная друидесса в свое время велела мне тщательно следить за их действиями и передвижениями. И если бы в Круге придавали больше значения этой, на первый взгляд, жалкой кучке людей с кукольной жаждой власти, как скептически сказал мне как-то Смотритель Круга, многое можно было бы изменить еще раньше.

По лицу Травника пробежала тень. И тут заговорила Эгле:

– Бабушка сказала мне однажды: главное – не остановить их, важнее прежде – понять, чего они хотят. Потому что вполне может быть, что они – только посланцы. И если их просто… остановить, придут другие, и так будет продолжаться бесконечно, пока рано или поздно зорзы не добьются своего.

– Никогда бы не подумал, что королевство, населенное людьми, можно захватить с помощью… мертвецов, – поежился Ян.

– Может быть, Птицелов и не будет захватывать страны сам, выводя на поле боя армии мертвых, – задумчиво проговорил Травник. – Вполне вероятно, что ему будет достаточно только одного… наглядного примера. Короли – они ведь тоже люди, и при этом, замечу, весьма впечатлительные особы.

– Получается, Птицелов хочет запугать всех правителей, без разницы, Севера ли, Востока, чтобы потом диктовать свои условия? – недоверчиво протянул Коростель.

– Если честно, я не очень-то верю в армии покойников и скелетов, вышагивающих по дорогам Балтии или Свеи, – пожала плечами Эгле, и Коростель сейчас, пожалуй, готов был с ней согласиться. – Уж больно все это отдает сказкой, пусть и очень страшной.

– А я верю, – неожиданно заявил Март, и Травник внимательно посмотрел на молодого друида. – Я когда-то читал летописи и свитки старых времен, и там сказано, что такие попытки уже были.

– Какие именно, Мартик? – сокрушенно вздохнула девушка.

– Чудинские хроники рассказывают, что несколько веков назад в одном племени младший брат вождя, обделенный властью, продал душу темным духам. А они дали ему за это дружину мертвецов, свирепых, как голодные волки. С их помощью младший брат сумел свергнуть старшего и стать хозяином Большого шатра – так у чудинов в те времена называли их князей.

– Разве у чудинов были собственные письменные хроники? – невинным тоном осведомился Травник. – Насколько мне известно, у них и в нынешние-то времена негусто людей, владеющих даже обычной грамотой.

– Своих хроник у них, конечно, не было, – почему-то покраснел Збышек. – Но в их стане нередки были послы от королей свеев и суоми, и те записывали предания прошлых лет со слов самых старых людей племен.

– Тогда я догадываюсь, где ты мог прочитать эти, как ты говоришь, предания прошлых лет.

Глаза Травника вдруг стали жесткими, даже злыми – Коростель очень редко видел друида таким разозленным.

– Ты пробирался в Смертный скит? Без разрешения Старшины Круга?

Март виновато молчал.

– А знаешь ли ты, что на всякого, входящего в Смертный скит, должно было быть наложено охранительное заклятие? А тот, кто его миновал, подвергался в этом скиту смертельной опасности? Более того – влияние Смертного скита на незащищенного заклятием может сказаться на человеке и через пять, и через десять лет. Ты это понимаешь?!

– Я не был в Смертном скиту. – Март опустил голову. – Свитки мне давал читать один… один друид. Только… я обещал тогда никому не называть его имени, если… если попадусь.

– Надеюсь, это был не Книгочей? – спросил уже более спокойным тоном Травник.

Збышек отрицательно замотал головой.

– В таком случае я знаю, кто это, – заявил Травник. – В Смертном Скиту был только один друид, который ведал древними рукописями и свитками. Это был Ткач, верно?

Март кивнул.

– Ткач?!!

Коростель увидел, что лицо Эгле покрылось смертельной бледностью, даже губы ее побелели. От обоих друидов тоже не укрылась перемена в лице девушки. Збышек с тревогой смотрел на Эгле, Травник поднял брови.

– Эй, принцесса, с тобой все в порядке?

Эгле не ответила Марту, но ее глаза в одночасье стали какими-то круглыми, выпуклыми, чуть ли не бессмысленными, и она только медленно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Неожиданно девушка крепко схватила Яна за руку, и вся подалась к Травнику.

– Он был старый или молодой, этот друид?

– Какой друид? – не понял Травник, тревожно глядя в ее глаза.

– Ткач! – не сказала, а выдохнула Эгле, еще крепче сжав ладонь Коростеля, который от смущения не знал, что и думать.

– Думаю, лет на десять-двенадцать постарше Збыха. – Травник был само недоумение. – А в чем дело, Эгле?

Эгле выпустила ладонь Яна и резко выпрямилась.

– Я должна побыть одна. Подумать кое о чем. Пожалуй, выйду на воздух, немного пройдусь.

Она оправила сарафан, мягко толкнула дверь, вышла на подворье и медленно зашагала к озеру, плавно, как утица на водной глади. А троим озадаченным мужчинам только и оставалось, что провожать ее удивленными взглядами.

ГЛАВА 6 СНЕГИРИНЫЙ БОГ

«Если эта ведьма коснется меня хоть пальцем, я заору», – подумал Снегирь, глядя на седую, как лунь, старуху с крючковатым носом, в черном монашеском одеянии, которая раскладывала свои дьявольские причиндалы на огромной дубовой колоде. Колода служила здесь, по все видимости, и столом, и верстаком для таких ремесел, о которых связанному друиду вовсе не хотелось сейчас думать. Хозяйство старухи было обширным: разнообразные крючки самых вычурных форм, на манер тех, которыми пользуются зубодеры; молотки железные и деревянные; спицы, ножи, маленькая жаровня, кадушка, какие-то порошки, травы и куча других свертков, некоторые из которых, к счастью для Снегиря, укрывались от его взгляда за узкой спиной пыточных дел мастерицы.