– Птицелов? – переспросил Гвинпин. Его внешне неподвижная физиономия явственно выявила признаки замешательства. – Я… я даже не могу себе его представить, хотя и видел много раз. Он… он очень удивительный, это трудно выразить простыми словами, да еще кукле, не сведущей в изящных искусствах. Впрочем, – кукла скорчила серьезную гримаску, – даже Птицелов не сумел справиться с Наваждением, более того, он, как и все, даже не заметил его, а если и заметил, то виду не показал.
– Ты говоришь о всенародном гулянии, любезный Гвиннеус? – осведомился Збышек, тихо наступая все еще глухо ворчащему Яну на ногу мягким оленьим сапогом.
– Явно меня окружают одни слепцы…
Кукла картинно закатила глаза и горестно вздохнула.
– Эту глупую гулянку сельские устроили себе сами. Не надо было обижать Кукольника. Им, видишь ли, позарез захотелось Представления, а человек устал после дороги. Староста стал угрожать, он решил, что перед ним заезжие комедианты, с которыми можно не особенно церемониться. Кукольник и устроил им тогда представление, да такое, что сельские до сих пор пляшут, хоть и с ног валятся от усталости.
Книгочей переглянулся с Травником, и тот в ответ сделал пальцами непонятный Коростелю знак. В ту же минуту Снегирь медово улыбнулся кукле.
– Что же это за наваждение, о котором ты поведал, дорогой Гвинпин?
Кукла, однако, не лишена была проницательности; во всяком случае, Гвинпин недоверчиво покосился на Снегиря и подозрительно шмыгнул носом-клювом. Однако природная словоохотливость все же взяла верх, и кукла покровительственно воззрилась на друидов:
– А разве господа друиды ничего не замечают вокруг? Разве не заметно, что наш бренный мир уже как сутки уменьшился в несколько раз? Неужели вам этого до сих пор не видно?
Гвинпин заложил крылья за спину и нервно забегал по избе, невнятно бормоча себе под нос. Друиды же с немалым удивлением не сводили с него глаз, силясь понять смысл неожиданного сообщения.
– Подожди, Гвиннеус, не горячись, – мягко промолвил Травник. – Давай разберемся спокойно.
Кукла на мгновение остановилась и картинно всплеснула крыльями, осыпав окружающих соломенной пылью и трухой.
– Как же мне не горячиться, как же мне не нервничать, – запричитал Гвиннеус голосом незадачливого персонажа сельской сказки, – если вы никак не уразумеете очевидные вещи! Еще вчера я с трудом переваливал через порог избы, а сегодня спокойно могу заглянуть в окошко! Вчера стул был громадным, а теперь я запросто могу на него забраться! Что вы на это скажете, господа, не видящие дальше собственного носа?
Друиды смотрели на него как на безумного, а рыжий Лисовин даже отодвинулся на всякий случай от куклы. Травник некоторое время раздумывал, затем как-то по-новому, оценивающе взглянул на куклу и лукаво ей улыбнулся.
– Любезный Гвиннеус, ты упомянул, что мастер Кукольник носил своих подопечных в походном заплечном мешке, я не ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – хладнокровно ответила кукла, ставшая очень Внимательной и Осторожной Куклой.
– Так вот… – продолжил Травник, также очень внимательно глядя кукле в глаза. – Тебя он тоже таскал в своем мешке, верно?
– Верно, – подтвердила кукла, не в силах понять, куда настойчиво тянет свою мысль этот друид.
– Тогда поразмысли. Как он мог носить целую кучу кукол самого разного калибра и, что немаловажно, веса?
– Как? – машинально повторил Гвинпин.
– Ведь и ты сам довольно весомый, прости за невольный каламбур, – заметил Травник, по-прежнему улыбаясь.
Он подсадил куклу на край стола и говорил с ней, сдержанно жестикулируя, а Гвинпин зачарованно следил за движениями пальцев друида, и его ласты нервно подрагивали.
– Ни один из известных мне силачей не способен на такое, а тем более – расхаживать с этой ношей по городам и весям. Между прочим, ты один заполнишь собой целый рюкзак, а у твоего Кукольника там обитал целый театрик. Понимаешь, куда я клоню?
– Нет, – честно призналась кукла. – А куда?
– Объясняю, – терпеливо проговорил друид. – Как бы тебе этого ни хотелось, любезный Гвиннеус, мир остался прежним, во всяком случае, в своих прежних размерах. Все дело в тебе, это твое собственное приключение.
Гвинпин ничего не ответил, но вся его физиономия выражала живейший интерес, он даже весь подался к друиду.
– Понимаешь, Гвиннеус, с тобой произошла действительно странная вещь. Странная и поразительная. По каким-то неизвестным причинам за эти сутки ты сильно вырос. Понимаешь, не мир уменьшился относительно тебя, а ты вырос относительно мира. Признаться, я и прежде слышал о подобных чудесах, но это происходило с людьми, да и то чаще всего они делались мелкими, хотя внешне и казались прежними. Поэтому тебе сейчас все кажется маленьким, как ребенку, ведь он уже вырос из своих коротеньких штанишек. Что же с тобой случилось за этот день, как ты здесь оказался и почему тебя бросил хозяин? И что это за деревня такая, ведь здесь уже не гулянье сейчас творится, а безумство?
Кукла подавленно молчала. При всей ее самоуверенности немудреные рассуждения Травника заметно выбили ее из колеи, и Гвинпин теперь уже недоверчиво разглядывал свое пухлое тело, словно видел его впервые.
– Отвлекись! – дружественно похлопал его Лисовин. – Тебе еще предстоит привыкнуть к своей новой тушке. – И он весело расхохотался, а вслед за ним и все остальные. Уязвленный Гвинпин сделал неуловимое движение клювом и ловко ухватил обидчика за рыжую бороду. Тот возмущенно завопил и рухнул, увлекая за собой Марта и Снегиря. Травнику стоило немалых усилий растащить задир и навести относительный порядок.
– Успокойся и расскажи, что ты здесь делаешь и как оказался один тут, в чужой деревне. Нам ты можешь доверять, ведь мы тебя в обиду не дадим. – Он погрозил пальцем Лисовину. Рыжий друид сварливо хмыкнул, однако где-то в дальних уголках его колючей бороды пряталась озорная детская улыбка.
– А я никого и не боюсь! – заявила кукла. – Что до меня, господа друиды, – при этих словах Гвинпин обвел всех покровительственным взором и, не удержавшись, скорчил жуткую рожу Лисовину, от чего все снова покатились со смеху, а бородач возмущенно повернулся к Травнику, словно призывая того в свидетели, – что до меня, любезные господа друиды или как вас там, то я как раз к вам и послан передать кое-чего.
Смех прекратился мгновенно, а Травник заинтересованно потер ладони.
– Так-так, интересно, и кто же это тебя к нам послал?
– Как кто? – удивился Гвинпин. – Мои хозяева, конечно. Птицелов прежде всего, а раз Кукольник ему подчиняется, значит, он тоже мой хозяин.
– И что же почтенным господам нужно от бедных друидов? – поинтересовался Книгочей. Рядом с ним с самым безмятежным видом стоял Молчун.
– Ничего себе бедные! – возвел очи долу Гвинпин. – Вон какие морды наели! – И он указал почему-то на Лисовина, хотя стоящий рядом Снегирь имел гораздо более цветущий вид. Бородач только руками развел, встретив мстительный взгляд куклы.