– Судя по всему, это твой окончательный ответ, друид, – подытожил Птицелов. – Я не ошибаюсь, нет?
– Не ошибаешься, – сурово сказал Травник.
Зорз помолчал немного, о чем-то размышляя. Книгочей перешепнулся с Травником, и Симеон отрицательно покачал головой.
– Ну что ж, – вздохнул Волынщик, – нет так нет, неволить не буду. В сущности, мне не настолько нужны люди в моей миссии.
«Как ступеньки лестницы», – подумалось Яну, и он почувствовал, что все предыдущее было только подготовкой, прелюдией к тому, что он скажет сейчас. Однако и тут интуиция Птицелова опередила.
– В таком случае – мое вам последнее предложение. Странно, просить-то пришли вроде бы вы… – Птицелов в сомнении покрутил очередной одуванчик за измочаленный стебелек.
– Решено! Человек по имени Ян Коростель отдаст мне то, что висит у него на шее. Это – ключ, который вам известен. Я обращаюсь теперь ко всем, потому что этот ключ, по-видимому, не принадлежит ни одному из вас, кроме Коростеля. Когда я его получу, я отпущу всех ваших людей, которые у меня есть.
– Наш ответ – нет, – сказал Травник, и изумленный Ян увидел, как Книгочей со Снегирем согласно кивнули.
– Ваше мнение для меня, безусловно, ценно, – заметил Птицелов. – Но что скажешь ты, Ян? Мы с тобой уже встречались, но, к сожалению, не при тех обстоятельствах, которых бы я желал. Тогда ты показался мне трезвомыслящим парнем. Думаю, ты понимаешь, что в случае штурма замка все друиды умрут, причем не только те, что находятся внутри, но и снаружи?
При этих словах Книгочей тихо фыркнул, и Птицелов покосился в его сторону.
– Если твой новый приятель, Ян, вздумает темнить или выжидать чего-то, мои люди в замке пустят в ход ножи, не дожидаясь, пока этот упрямый друид станет сговорчивее. Времени на раздумье у тебя нет. Что ты решишь? Но помни: горячность – всегда плохой советчик, это, я думаю, ты понял еще там, в поле…
– Пусть друиды отойдут, на десять шагов, – тихо сказал Ян, пощупав пальцами ключ на груди. Он словно не обратил внимания на последнюю сентенцию Волынщика.
– Что ты задумал, Ян? – тревожно спросил Снегирь. Травник молча стоял рядом с Коростелем.
– Вы слышали, что он сказал? – усмехнулся Птицелов. – Отойдите на десять шагов, и побыстрее.
Травник послушно шагнул назад. Снегирь и Книгочей, переглянувшись, тоже.
– Ну? – мягко сказал Птицелов. – Что скажешь?
– Я отдам тебе ключ, если ты обещаешь отпустить наших, – сказал Ян, глядя в глаза Птицелову. – Я поверю твоему слову.
– Хорошо, – после некоторой паузы согласился зорз. – Давай его, и я сдержу обещание.
Коростель медленно, как во сне, снял с шеи тонкий шнурок с ключом и, оглянувшись на друидов, протянул ключ на открытой ладони Птицелову.
– Не делай этого, Ян, – чуть слышно сказал за его спиной Травник.
Ян на секунду задержал движение руки, но, бросив взгляд на темный проем башенного окна, вспомнил застывшее лицо Колдуна, представил рядом с ним связанного Збышека и мягко, осторожно опустил ключ в протянутую ему навстречу ладонь.
Птицелов улыбнулся, но не зло, не торжествующе, а улыбкой ребенка, которому наконец-то подарили вожделенную игрушку, о которой он долго мечтал. Ничто не изменилось в лице Птицелова, когда он, подержав несколько секунд ключ на открытой ладони, положил его в боковой карман своей куртки. Затем, не оборачиваясь, махнул другой рукой, и через минуту двери отворились, и во дворе появился Збышек. Он жмурился от яркого солнца, которое заливало светом весь замковый дворик. Юношу вели Колдун и Коротышка, придерживая с боков. На лбу у Марта была длинная, но неглубокая рана, и она, видимо, только недавно перестала кровоточить.
Когда Збышек приблизился, Ян понял, почему он не откликнулся из окна на их призыв. Рот молодого друида был плотно перетянут широкой прозрачной лентой, не дающей разомкнуть губы. Когда Коротышка рывком сорвал ее, послышался легкий треск, словно она была приклеена. Збышек хрипло вдохнул воздух и, взглянув на друидов, виновато опустил голову.
– Где остальные? Рыжебородый и кукла? – спросил Ян.
– Их у нас уже нет, – развел руками Птицелов. – Нет-нет, ты не то подумал, Ян. Они немного погостили у нас, но ушли, как только им наскучило. Надо сказать, мы их особенно и не задерживали.
При этих словах Птицелова Коротышка рассмеялся, но это был не злорадный, жестокий смех, который вроде и пристал бы этому коварному человечку, скрывавшемуся под маской показного простодушия; зорз рассмеялся весело и беззлобно, как удачной безобидной шутке.
– Збышек, где Лисовин и кукла? – Травник пристально смотрел на Марта.
– В замке их нет, – пробормотал удрученный юноша и тут же поправился, – со мной их не было.
– Еще бы, – усмехнулся Птицелов. – Пожалуй, этот парень – единственный, кто рискнул в одиночку штурмовать замок Птицелова, когда он мирно спит и никого не трогает.
– Иллюзию оставил ты? – мягко спросил Травник, не обращая внимания на словесные излияния зорза.
– Я, – еще тише ответил Збышек.
– Неплохо, – улыбнулся Травник.
Он подошел к Марту и, взяв его за локоть, ввел в круг друидов.
– Что ты хочешь еще, зорз? – обратился он к Птицелову.
– Да раздумываю пока, – озабоченно промолвил тот. – Думаю, не пустить ли мне в ход мое знаменитое коварство, о котором почтенные друиды, несомненно, наслышаны от добрых селян. Зайти в замок легко, а выйти из него гораздо труднее, не так ли? – И он с сомнением посмотрел на маленький отряд, тут же взявший оружие на изготовку. Только Травник оставался недвижим. – В конце концов зачем-то ведь меня назвали Птицеловом, – задумчиво проговорил зорз, и Ян не сумел определить, юродствует ли он опять или говорит всерьез. – Какая, интересно, очередная мысль мне сейчас придет в голову? Я ведь и сам не знаю, вот что странно…
– Эй! – раздалось вдруг со стены, что полого спускалась, упираясь в высокий холм. – Волынщик! Посмотри сюда.
От неожиданности все, включая и зорзов, резко обернулись. За стеновыми зубцами, скрытый по пояс, на них смотрел невысокий человек в странной одежде.
Он был явно чужестранец, во всем черном, на голове его было нечто вроде вязаной шапочки; платок или полумаска скрывали нижнюю часть лица незнакомца, и только его глаза и переносица были открыты. Рядом с ним привалился к ограде связанный бородатый человек, в котором друиды признали спутника Птицелова, который спал во время их разговора на одуванчиковом поле. Он не сопротивлялся, только часто и натужно кашлял, захлебываясь и перхая. «Где его угораздило так простудиться…» – некстати подумалось Яну. У него от всего происходящего вдруг начали путаться мысли, всплывая из дальних уголков сознания. Он провел рукой по лбу и резко качнул головой, словно пытаясь стряхнуть хмель от плохого и кислого пива, найденного после боя в какой-нибудь полуразгромленной придорожной харчевне.