Один глаз у Вити уже прозрел чуток – и с радостью он увидел рядом с собой Ирку, почему-то совершенно голую. Сияющие от радости ее глаза оказались совсем близко, и она выдохнула с восторгом:
– Пришел! За мной пришел!
Чмокнула его куда-то не то в лоб, не то в нос и вертко развернулась задницей.
– Режь! Режь скорее!
Витя немного затупил, пока наконец для него стало ясным, что резать – руки Ирки были скручены нейлоновой веревкой в локтях. Словно пудовую гирю он поднял нож и стал пилить веревку, чуть не роняя легкий в общем-то ножик из внезапно ослабевших рук.
Ирка что-то говорила, но он не понимал о чем, все внимание уходило только на то, чтоб не выронить нож и все-таки пилить эту чертову веревку, ставшую словно металлической. С таким трудом любовно и старательно отточенное до бритвенной остроты лезвие въедалось в нейлон.
Ирка громко ойкнула и дернулась. До Виктора дошло, что он порезал ей руку, но уже путы ослабли, и подруга ожесточенно стала выдирать руки из петель веревки. И наконец освободилась, схватила свою помповуху и рванула на лестницу.
Еще раз грохнуло.
Чертыхаясь, Ирка скользнула обратно в комнату.
– Патроны у тебя где? Да что с тобой? – вдруг севшим голосом спросила она.
Ирка замялась, оттягивая момент произнесения очевидного, и наконец сказала:
– Ты… ты ранен?
– Мне кажется, что да, – как-то чересчур вежливо и тихо выговорил совсем обмякший Витя.
– Куда, господи боже мой, не молчи. Витенька, куда, куда тебе попало?
– Погодь, не суетись… Что с бабой?
– Выскочила, сука. Надеюсь, что сломала себе чего или отбила, пока по лестнице кувыркалась!
– А этот, ну напротив? – уточняя самое важное на этот момент жизни, спросил Виктор.
– Сипит еще. – Ирка гибко и пружинисто вскочила, стремительно подскочила к валяющемуся на полу блестящему маленькому револьверчику, взяла его в руки. Глянула на скрючившегося мужика, закусив губу, подумала, судя по выражению лица – пнуть его, но не стала, отошла.
– На, возьми пистолет. Не нужно, чтоб он тут обернулся, – прошептал Виктор.
Ирина спокойно взяла нагревшийся макаров, щелкнула предохранителем, вернулась к мужику. Тот снизу вверх глянул на нее и успел сказать только:
– Ва…
Получил пулю в голову и смяк.
– Быстрее, Ирина, надо быстрее, время теряем. – Как ему самому показалось, он сказал это отчетливо и командно, но по растерянному виду подруги понял, что сильно обеспокоил ее такой голос.
– Эй, огрызки! Сейчас кончать вас буду! – раздался с улицы наглый мужской возглас.
Крик с улицы словно током обоих ударил.
– Сам не сдохни, выродок! – звонко в ответ крикнула Ирка.
И тут же за окном бабахнуло, и совсем рядом с ее босой ногой из пола вышибло пару длинных щепок с облачком пыли.
Ирка в испуге шарахнулась в сторону, запнулась о мертвеца и неловко шлепнулась на задницу.
– Сдавайтесь, уроды! Живыми оставим! – откровенно глумливым голосом проорала откуда-то от входной двери та самая баба.
– У него винтовка! – шепотом, испуганно тараща глаза, выговорила Ирина.
– Дом тля, каменный, сказали. А пуля его шьет вон как. Ничего, раз она сюда, то она и отсюда, – не вполне ясно пробурчал Виктор и, сдернув с плеча ДП, упер его сошками в пол. Оперся на него, уже устав даже от такого пустяка, присмотрелся к дыре в полу, в потолке, прикинул про себя, где это сидит оппонент, и шепотом же Ирке: – Руку ко рту приставь, чтоб звук вбок шел, и шумни. И сразу в сторону прыгай, сейчас я только подготовлюсь…
И расползаясь коленями на почему-то очень скользком полу, пополз в комнату.
– Давай, Ириха! – услышала она оттуда.
– Че, кореш твой, что ли, дуба нарезал, а, сладенькая? Ты смотри, щаз обернется. Лучше выходи, брось эту падаль, я тебя приласкаю, тебе понравится, сучонка! – снова донесся с улицы веселый голос.
– А вот тебе орган коровий на ручной тележке с причандалами! – рявкнула Ирка, быстро прыгая в сторону.
Снова бахнуло, еще одна пуля прошила пол.
И тут же из соседней комнаты, откуда только что Витя внимательнейшим образом смотрел на то, где прошьет доски пуля, грубо и оглушительно залязгал длинной, патронов на 20 очередью пулемет. Следом еще двумя – чуть более короткими. Грюкнул об пол опустевший диск, лязгнул, вставая в зацепы новый.
– Жанка! Жанка! Помоги! Да помоги же! Жан…
Истошный крик обрезало новой очередью. С трудом перекинув «дегтяря», полуоглохший Виктор прикинул, где у входа сидит недобитая баба, и добавил туда еще.
Прислушался.
Совершенно неожиданно внизу затарахтел мотоцикл. Ну да, там же ворота слева были, гараж внизу, значит…
Пара очередей не угадала.
– Ирка, давай, тащи меня к окну, скорей. Уйдет жаба, все к черту, все зря!
Баба оказалась хитрее – она дернула не туда, где ее поджидал Витя, а с другой стороны. Пока Ирка с Витькой доковыляли до нужного окна, тарахтенье изрядно удалилось. Оставалось бабе совсем немного, чтоб выскочить из деревни, но, на свою беду, мотоциклистка оглянулась, когда рыло пулемета с лязгом и дребезгом выбило окно, мотоцикл вильнул, она зацепилась за кусты, потеряла скорость. Тут Витька ее нащупал. Стрелять он прекратил, только когда диск звонко щелкнул – патроны, значит, на исходе… Добив диск до конца, Витька внезапно ослаб и теперь словно был облит испариной. Глянул на застрявший в кустах заглохший мотоцикл, на неподвижно и нелепо валяющийся труп, буркнул под нос:
– Триста метров – пустяки…
И потерял сознание.
Очухался он от холода, лежа на чем-то ровном и твердом.
Оказалось, на полу. Со спущенными до колен штанами и полуснятой курткой. Ирка сидела рядом и тихо плакала.
– Э, ты чего? – шелестящим голосом сипло спросил Витя.
– Ой, очнулся! Да отходняк у меня видно, сейчас в порядке буду.
С трудом шевеля сохлым языком в каком-то не своем, а словно чужом похмельном рту, Витя выговорил:
– Ирина, ранен я куда?
– В бедро. В правое бедро, Витя, – тихо и отчетливо сказала жена.
– А рука?
– Рука пустяк, вскользь прошло, – ответила Ирка бодрее.
Витя перевел с трудом дух, попытался поднять голову, не получилось – словно свинцом голова налита и шее с такой гирей не справиться.
– С ногой что? – спросил самое волнующее.
– Дырочка маленькая, – постаралась успокоить его Ирина.
– А выход есть? – настырно продолжил Виктор.