Моряк начинает возражать, слушаю его вполуха.
Ирка удовлетворенно оглядела уже знакомое поле со стоящим посредине грузовиком.
Беглец описал почти полный круг, знали бы – сэкономили кучу сил и времени.
Рабы, копошившиеся около раскрытого фургона, опасливо уставились на подходящих, потом быстро попрятали глаза.
– Что с машиной?
– Машина все… Не починить пока. Можно э-э-э-э… снять там разное, но починить без запчастей не получится никак. Повреждена подвеска, передний…
– А трупы откуда?
– Эти из грузовика… А те вчерашние…
Ирка оторопело пересчитала взглядом голые желто-восковые тела с синюшными пятнами, уложенные рядком.
– Ничего не понимаю. Что, в фургоне трупы везли?
– Э-э-э-э… да, конечно, вот эти из фургона…
– И зачем?
– А ты не знала, Ирэн? А ну да, ты ж с ними мало пообщалась. Кино смотрела про бриллиант? Там его еще собака съела потом? Цыган еще там дрался…
Ирка непонимающе уставилась на напарницу.
– Слушай, ты бы попроще, а?
– Проще – здесь два десятка свинюшек. Три чистые. Их комбикормом кормят. Дальше продолжать?
– То есть ты хочешь сказать, что вместо комбикорма?
– Ага. Такое креативное решение. Как этот говорил-то… А, вот: «Ради блага родной корпорации каждый должен отринуть личные мелкие прихоти и глупые принципы и быть готовым пожертвовать на благо корпорации все, что у него есть!»
– Вера, ты серьезно?
Вместо ответа Вера завопила заполошным голосом:
Мы одна семья!
Порознь нам нельзя!
Фирма – наш дом.
Счастье мы несем!
Одна из женщин отвернулась и заплакала – тихо и жалко. Мужичок покривился лицом и неожиданно подхватил дребезжащим тенорком.
– Прекратите! Молчать!
Поющие заткнулись. Мужичок стал трудно и надрывно кашлять.
– Ну ни хрена ж у вас забавы! – покрутила головой Ирка.
– Это еще не весь список, – мрачно ответила Вера, перехватывая свое ружье поудобнее.
– Так, ладно. Вы разбираете вещи и возвращаетесь в деревню. Тела оставите тут.
– Извините, а покушать сегодня дадут? Мы хорошо поработали.
Ирина глянула на говорившую это тетку, на кашляющего мужика, на плачущую, сидя в снегу, женщину. Подумала и ответила:
– Дадут.
Потом кивком головы позвала за собой Верку.
– Долго мы еще за ним будем идти?
– Мне надо убедиться, есть у него ружье или нет.
– А если мы сами начнем падать раньше, чем он? Я себе этими валенками уже ноги намяла!
– Терпи, уходить тоже обидно. Давай, переобуйся, легче будет.
– Видно же, что он улепетывает отсюда!
– Вер, мы всего ничего прошли. Не отвлекай. Ты вот что скажи: насколько этот мужик был мерзкий? Я понимаю, что вся эта креативная команда была отморозки, но вот этот, за которым мы идем?
Ирка остановилась, давая напарнице время подумать да и отдохнуть – спеклась напарница, видно, что спеклась. Не привыкла по лесу ходить, по снегу. Потом Ирка себя одернула. Жратва у Веры явно была последнее время не очень. Да и до Беды, наверное, диеты блюла всякие идиотские, что для самой Ирки было глупостью. Она судила просто – приход калорий должен соответствовать расходу, потому можно вкусно кушать, но после этого пробежаться или хотя бы прогуляться.
Вера остановилась, перевела дух и выдала философское:
– Если б его родили в Спарте, то рожали б сразу над пропастью… Сама суди: его любимая фразочка – «Секрет успеха в жизни связан с честностью и порядочностью. Если у вас нет этих качеств, успех гарантирован!» Вот по такому девизу и действовал. А ты это к чему?
– Да к тому, насколько нам его важно догнать. Чтоб он потом к нам не заявился.
– Ну заявится. Много он в одиночку сможет?
– А нагадить сможет точно. Нам оно нужно?
Вера задумалась.
– Вот хорошо, предположим, мы его догоним. И предположим, у него ружье есть. И влепит он по нам. Нравится тебе такой баланс?
Пришел черед задуматься Ирке.
Простой вопрос напарницы уже и так крутился у нее в голове и даже пожестче, чем его задала Вера. Догнать мужика и убедиться, что он вооружен и умеет стрелять, было не самым лучшим раскладом. Тем более что напарница-горожанка мало внушала доверия в плане успешной пальбы и огневой поддержки, да и видно было, что она уже вымоталась, а прошли всего ничего в общем-то.
Легкость, с которой удалось наказать подранка, воодушевляла, но особенно обольщаться все же не стоило. Еще в начале погони Ирка очень обрадовалась, увидев, что второй фирмач глубоко провалился в канаве на краю поля и промочил в талой воде ноги. Но как-то это никак не проявлялось. Шел он тоже напролом, но не кружил, направление удерживал и, значит, соображал трезво, да и компас у него, скорее всего, есть.
Тут Ирине пришло в голову, что если преследуемый не потерял голову, то и нагадить сможет толково. Например, устроив им засаду. Впереди, километрах в трех была речка, она вроде как должна замерзнуть, но уже, как ни крути, весна – в канаве талой воды под снегом было полно. Значит, придется переправляться, тут-то их самое то брать.
Чем больше Ирка думала, тем меньше ей хотелось продолжать преследование.
– Ладно, Вер. На сегодня хватит гоняться. Сейчас передохнем немного и обратно. Замерзла?
– Ага. Пока неслись по лесу, жарко было, а сейчас постояли, так что-то познабливает.
Хорошо еще, что носом не шмыгает, как вчера…
– Так, ладно. Сейчас вернемся по своему следу за полянку, там и расположимся.
И часто оборачиваясь и прислушиваясь, Ирина пошла обратно.
Вера в этом плане была бесполезной – у нее все силы уходили на ходьбу, так что понимавшей ситуацию Ире приходилось слушать за двоих. Она вовсе не заносилась и понимала: мужик, да еще затравленный, куда опаснее медведя и то, что у них ружья, не делает их защищенными. Потому и смотрела и слушала в четыре глаза, в четыре уха. Но лес был тих и спокоен.
Место для привала она присмотрела раньше, теперь просто скинула на снег рюкзачок, вытянула из ножен свой любимый ножик и принялась аккуратно отдирать с березы тонкие полоски шелковистой бересты.
– Ух ты, финка! Настоящая?
– А то! Самая настоящая.
– А Костька тесачину такую таскал, как у Крокодила Данди!
– Дурак Костька был. И нож у него был дурацкий. Держи бересту, ладони подставь.
– Он-то да, дурак. А нож страшный!