– Надеюсь, – пожимаю плечами.
Переводим дух. Носилки с пареньком ставим обратно в МТЛБ. На фига, спрашивается, корячились? Сидел бы себе, лязгал затвором.
Вовка уже осмотрел новый агрегат. Все исправно, и ему придется теперь шоферить на гусеницах. С БТР берется справиться старший сапер, а вот гусеничное он водить не умеет – какие-то свои хитрости в управлении этой техникой.
Действуя по такому же принципу, добираемся до следующих броняшек, но в них живые отсутствуют. Вот шустрик оттуда, из чрева старенького бэтээр-80 с полустертыми цифрами на блекло-зеленом борту, выпрыгивает, и получается у него это очень ловко.
Мы как-то не успеваем рыпнуться. Но меланхолично стоящий на крыше нашего бронетранспортера Андрей молниеносно валит одним выстрелом измаранного кровищей зомби, бывшего при жизни средних лет потрепанным мужиком.
– Зевс-громовержец, – выразительно заявляет откуда-то справа водолаз Филя.
– Да уж, не Венера, – показывает слабое знание греческой мифологии Андрей.
Мы уже добрались туда, где на торжествующих победу наших товарищей высыпалось несколько десятков специально откормленных зомбаков, причем не только шустриков: среди густо валяющихся тел ребята быстро находят штук пять недоморфов, которые уже внешне отличаются от просто пошустревших от сожранного мяса – лица у таких словно потекли. Черты размазались, превращаясь в морды, и особенно заметно изменились челюсти. Страшноватое зрелище представляют такие физиономии. У того, что валяется совсем рядом от моего сапога, полуоткрыт рот… Да нет, уже не рот, уже пасть – и набор изменившихся зубов заставляет отставить ногу подальше, хотя вроде бы точно упокоен этот недоморф.
И все вокруг – в катающихся под ногами с легким металлическим звуком гильзах, стены цехов – в густой сыпи пулевых сколов, на броне понуро стоящей брошенной техники тоже полно белесых пятнышек…
И мертвецы – слоем. Темным слоем на мутно белеющем небольшими кусками насте. Живых тут нет. Мы все же заглядываем в цех – и у самого входа я натыкаюсь на женщину со свернутой шеей. На вид она умерла пару дней назад. В голову приходят слова спасенного нами утром инженера, как живые ломали своим умершим шеи, чтобы не дать им укусить себя… За оборудованием ни черта не видно, пол завален всяким хламом и трупами. Но все они уже окоченели, а мы решили на коротком совещании, что склоняться над каждым и проверять так, как это было принято раньше, не стоит. Потому проверка заключается в коротком тычке ботинком. И пока все тела – словно пинаешь деревяху.
Хотя и знаю, что меня прикрывают, окружающая темнота давит на нервы. Подсознательно все время жду, что кто-нибудь мерзкий из этой темноты на нас прыгнет.
Пальба начинается неожиданно – в дальнем углу. Лупят вразнобой два пистолета.
Подбегаю туда вместе с пожилым седоватым сапером из приданных и парой водолазов из усиления.
Мертвец – грузная женщина – зацепился рваным пальто за какую-то деталь станка, двигается вяло, топчась на одном месте, и потому двое санинструкторов под прикрытием ребят из четвертой тройки стреляют в спокойной обстановке. И мажут. Причем оба. Раз за разом.
Убогое зрелище.
Только теперь понимаю, насколько ж эти неплохие ребята беззащитны и беспомощны.
Наконец, выстрелом десятым (с пяти-то метров) одному из стреляющих удается попасть в голову зомби. Та шумно валится навзничь.
Выбираемся из цеха удрученные. Получаем головомойку от Ильяса. Санинструктора получают двойную порцию – еще и за перерасход боеприпасов. А потом сразу еще и третью – за то, что при проверке, с которой у командира не заржавело, у одного в пистолете магазин с парой патронов, а у другого с пятью.
– Эй, ребята, а я полковника нашел! – окликает нас паренек из третьей тройки.
Офицер лежит с намертво зажатым в кулаке пустым ПМ. Узнать его можно только по росту, мощной фигуре и погонам. Под подбородком отчетливо видна штанц-марка от ствола пистолета. Застрелился. Потому и обгрызли его так сильно. Только вот под челюстью зубами не дотянулись.
Свечу своим фонариком вокруг, но пропавшего симпатичного и толкового санинструктора, бывшего тенью у своего командира, не вижу. Тут вперемешку и мертвые люди, штатские и военные, и дохлые собаки. Залитые кровищей, изрешеченные пулями. Упокоенные. Тяжелый запах крови, грязи и смрад дерьма и мочи из разверстого цеха.
Не могу побороть любопытство – и мы с несколькими парнями заглядываем в здание, где стоял до поры до времени, нам на беду, зомбячий засадный полк. Ничего интересного, кроме обглоданных костей и обгрызенных частей разрозненных скелетов – человеческих и собачьих… Зря совались. Но это мы считаем, что зря, у саперов другое мнение.
Уйти сразу не удается – все трое саперов с колоссальным интересом осматривают рухнувшие ворота и места подрывов. Причем седоватый ухитряется залезть довольно высоко, двигаясь неожиданно проворно для своего возраста, и что-то там нашел интересное для себя. Вижу, что он показывает товарищам какие-то не то проволочки, не то тонкие детальки…
Ну хорошо хоть им польза какая-то: на территории завода, по предварительным данным, минимум еще в трех местах сидят такие же засадные полки, и черт их знает, сколько всего морфов и шустеров. Ворота-то там подперли, но все равно разбираться надо.
Ребята уже собрали то, что получилось собрать, выдергивая автоматы из-под тел. Из бронетехники сформировали колонну – два БТР, две МТЛБ и одна БМП.
Еще одна БМП сдохла – завести не удалось, а БТР с работавшим все это время мотором остался без горючки. У нас с собой бочек не оказалось. Потому сняли, что не привинчено, в частности боезапас, и на всякий случай вывели из строя бортовое вооружение.
Медленно выкатываемся по расчищенной дороге.
Нормально управляются два БТР и Вовкина маталыга. Остальные две коробочки едут крайне неуверенно, и пешие стараются держаться от них подальше.
Ильяс нервничает – мое напоминание о необходимости осмотра других цехов встречает раздраженным бурчанием. Приходится надавить. Это раздражает его еще пуще.
– Фигня, Ильяс. Никому ничего мы не отдадим. То, что наше, – то наше, – нащупывает причину волнения Андрей, внимательно наблюдавший за нашей перепалкой.
– Ага! А увести как? Нет у нас водмехов. Так поставить – сопрут и фамилии не спросят. Тут всякие шляются.
– Упреют таскавши.
– Ну да, говори!.. С утра военные опять припрутся – им эти коробки запонадобятся. Хотя бы для охраны супермаркетов. Следовательно, хай будет. И что ты им скажешь?
– Утро вечера мудренее. Побросали технику, значит, пролюбили, – меланхолично, как и положено настоящему снайперу, отвечает Андрей.
– Не плюй в колодец, Андрюша, вылетит – не поймаешь. Они КАД контролируют, а нам там еще ездить придется, – огрызается Ильяс на слова коллеги.
– Знаешь, мне кажется, не о том переживать надо.