- Ты не безумен. Не знаю, откуда у тебя эта нелепая мысль о том, что, если твой отец убил твою мать, с тобой тоже что-то не так. И никто не знает, кто ты на самом деле, кроме меня, Джибролтара и Элизабет, - возразил Куин.
- И Хэтчарда, - напомнил Гримм. - А еще Хока и Эйдриен, - добавил он.
- Значит, шестеро. И никто из нас никогда не предаст тебя. Для всего мира ты Гримм Родерик, легендарный телохранитель короля. Да и вообще, я не вижу никакой проблемы в том, чтобы признаться, кто ты есть на самом деле. Со времен резни в Тулуте многое изменилось. И хотя некоторые все еще опасаются берсерков, большинство их почитает. Вы - самые могучие воины из всех, произведенных на свет Олбани (Древнешотландское королевство, так иногда называют Шотландию.), а тебе известно, как мы, шотландцы, чтим свои легенды. Старейшины Круга говорят, что только чистейший и благороднейший шотландский род может породить берсерка.
- И все же Маккейны охотятся за нами, - сквозь зубы процедил Гримм.
- Маккейны всегда охотились за всеми, в ком подозревали берсерка. Они завистливы, и они проводят все время в обучении воинскому ремеслу, но все равно не могут сравниться с берсерком. Так что разгроми их и покончи с этим. Тебе уже не четырнадцать, и я видел тебя в бою. Собери армию. Я бы и сам пошел сражаться за тебя, черт возьми! И я знаю сотни людей, которые тоже будут сражаться на твоей стороне. Вернись домой и заяви свои законные права...
- На наследственное безумие?
- На звание вождя клана, идиот!
- Тут есть небольшая загвоздка, - горько возразил Гримм. - У моего безумного папаши-убийцы ужасные манеры, - он никак не покинет эту землю.
- Что?
Куин на миг лишился дара речи, он смог лишь помотать головой в ответ. Помолчав, он сказал:
- Господи! Как мог я пребывать все эти годы в полной уверенности, что знаю тебя, когда на самом деле не знаю о тебе и малой доли правды? Ты ведь говорил, что твой отец умер.
Похоже, в последнее время все ближайшие друзья говорили одно и то же, а ведь Гримм никогда не был склонен ко лжи.
- Долгое время я и сам думал, что он мертв.
Гримм нервно провел рукой по волосам.
- Я никогда не вернусь домой, Куин. Я берсерк, и в этом есть кое-что, чего ты не понимаешь. У меня не может быть близких отношений с женщиной, которая не понимает, что я не такой, как все. И что же мне делать? Сообщить счастливице, что я один из тех диких зверей-убийц, заслуживших за все эти века такую дурную славу? Сказать, что, если ей когда-нибудь покажется, что мои глаза запылали, она должна бежать от меня подальше, потому что берсерки, как известно, набрасываются без разбора и на друзей, и на врагов?
- Ты никогда не набрасывался на меня! - резко возразил Куин. - Хотя когда это происходило, я часто был рядом с тобой.
Гримм покачал головой.
- Женись на ней, Куин. Ради всего святого! Женись на ней и освободи меня!
После этого он грубо выругался и уронил голову на шею жеребца.
- Ты действительно думаешь, что это освободит тебя? - сердито спросил Куин. - Разве это принесет избавление кому-либо из нас, Гримм?
* * *
Джиллиан, вдыхая полной грудью вечерний воздух, прогуливалась по слабо освещенной дорожке, опоясывающей крепостной вал. Смеркалось, близился любимый ею час, время, когда сумерки сгущались в абсолютную темноту, освещаемую лишь серебристой луной и холодными белыми звездами над Кейтнессом. Остановившись, она положила руки на бруствер. Ветерок донес запах роз и жимолости. Джиллиан сделала глубокий вдох, и до нее донесся какой-то другой запах. Она насторожилась, - это был терпкий и пряный запах, запах кожи, мыла и мужчины.
«Гримм!».
Джиллиан медленно повернулась. Да, это он: Гримм стоял за ее спиной, на крыше, в густой тени примыкающих стен, и смотрел на нее непроницаемым взглядом. Как он подошел? Она не слышала ни звука: ни шороха одежды, ни шарканья сапог о камни. Словно он был соткан из ночного воздуха и перенесен в этот укромный уголок ветром.
- Ты выйдешь замуж? - без всякого вступления задал он вопрос.
Джиллиан судорожно вздохнула. Кроме полоски лунного света, освещающей его проницательные глаза, остальные черты его лица скрывала тень. Как долго он стоит здесь? Было ли в конце вопроса недосказанное «за меня»?
- О чем ты спрашиваешь? - задыхаясь, произнесла она. Его ровный голос был ласков.
- Куин был бы тебе прекрасным мужем.
- Куин? - машинально переспросила Джиллиан.
- Да. Он такой же золотой, как ты, девочка. Добрый, мягкий и богатый. Его семья будет тебя лелеять.
- А как насчет твоей?
Невероятно - она осмелилась спросить его об этом!
- Насчет чего?
«Лелеяла бы меня твоя семья?»
- Какая она, твоя семья?
Его взгляд был ледяным.
- У меня нет семьи.
- Совсем? - нахмурилась Джиллиан. Конечно же, где-то у него есть какие-нибудь родственники.
- Ты ничего обо мне не знаешь, девочка, - тихо напомнил Гримм.
- Ну, поскольку ты все время суешь нос в мою жизнь, думаю, у меня есть право задать несколько вопросов.
Джиллиан пристально взглянула на него, но было слишком темно, чтобы можно было что-то рассмотреть. Как ему удается так сливаться с ночью?
- Я перестану совать свой нос. И нос я сую лишь тогда, когда ты, похоже, намереваешься попасть в беду.
- Я не все время попадаю в беду, Гримм.
- Ну, - отмахнулся он нетерпеливо, - и когда ты выйдешь за него замуж?
- За кого? - вскипела Джиллиан, нервно теребя складки платья. Луна спряталась за тучами, и Гримм сразу же пропал из виду.
Его жуткий бестелесный голос прозвучал с мягкой укоризной:
- Попытайся следить за разговором, девочка. За Куина.
- Древком Одина...
- Копьем, - поправил он с тенью удивления в голосе.
- Я не выйду замуж за Куина! - гневно заявила она в темный угол.
- А за Рэмси?
Тембр его голоса опасно понизился.
- Или он так хорошо целовался, что уже уговорил тебя?
Джиллиан сделала глубокий вдох, затем выдохнула и закрыла глаза, моля небо, чтобы оно ниспослало ей выдержку.
- Девочка, тебе придется обвенчаться с одним из них. Этого требует твой отец, - спокойно сказал Гримм.
Джиллиан открыла глаза. Хвала всем святым, облака снесло ветром, и можно было снова различить контуры его фигуры. В тени стен стоял человек из плоти и крови, а не какой-то мифический зверь.